Эту женщину я впервые увидела перед самым Новым годом. Она просила милостыню в районе железнодорожного вокзала. Старушка, привязанная к "кравчучке", была без ног. Потом я встречала ее еще и еще раз (кто-то, очевидно, вывозил ее на определенное время) и даже не подозревала, что через несколько дней буду разговаривать с ее сыном. И только в процессе самой беседы выяснилось, что никакая она не старушка, а еще совсем молодая женщина 1962 года рождения, у которой водка забрала здоровье и, по большому счету, и жизнь.
Помните, раньше, когда нам говорили о детях, мы всегда на плакатах видели улыбающиеся физиономии конопатых мальчишек и симпатичных девчонок в бантиках. Это было лицо общества - счастливое детство. Сегодня же таким лицом все чаще становится беспризорник, пригревшийся на теплых трубах подвала...
Ваню работники службы по делам несовершеннолетних и городского приюта знали давно. Не раз он попадался во время рейдов, не раз его привозили и определяли в карантинную группу, и не раз он сбегал из приюта. Жить на улице казалось интересней, никто не ругал за курение, а нюхать клей считалось большим кайфом. Работники приюта до сих пор помнят Ваню, обутого в белые женские сапоги на каблуках, ватник, -- грязного и нечесаного. И сегодня мало кто узнает в этом симпатичном пареньке попрошайку, блудившего по подворотням, подвалам, трамваям и рынкам.
17 января Ване Румянцеву исполнилось девять лет. И это, пожалуй, единственный день рождения, о котором ему хоть кто-то напомнил.
Еще совсем недавно местожительством Вани можно было назвать улицу. Да и он сам об этом говорит: "Где раньше жил? На улице". Побирался по трамваям, о доме не вспоминал. Несколько раз попадал в приют, но всякий раз сразу же оттуда сбегал. Между побегами он месяца полтора-два жил где придется, но мать так ни разу и не видел. У Вани есть отец, с его матерью он не расписан, но жили все вместе. Он даже приходил в приют проведать сына, но содержать и воспитывать его не в состоянии -нигде не работает, а живет тем, что наворует где-то металл, продаст его и сразу же пропьет деньги. Да и сам мальчик даже не хочет слышать о возвращении домой. Уже здесь, в приюте, ему сказали, что мать осталась без ног, но на предложение пойти в больницу проведать ее ответил отказом.
И все-таки познакомиться с Ваней довелось именно в приюте. Сколько нужно было работникам приюта, службы по делам несовершеннолетних потратить сил, времени, чтобы убедить этого мальчишку, что здесь ему будет лучше. И вот уже несколько месяцев Ваня даже не помышляет об очередном бегстве, завел себе кучу друзей - и старших, и младших.
-- В приюте мне понравилось сразу, -- делится своими впечатлениями Ваня. - Здесь хорошо, спишь в чистой постели. Кормят вкусно, особенно мне нравится борщ. А еще я научился читать, писать и считать!
Действительно, в прошедшем году Ваня начал учиться. Конечно, это еще не настоящая школа - учительница приходит заниматься к Ване в приют, но будем надеяться, что в его жизни она появится - настоящая школа со светлыми классами, звонками, переменами и каникулами.
Что ждет Ваню? Интернат. Уже сегодня работники приюта говорят, что жаль отдавать туда. Несмотря на все сложности, с которыми они столкнулись, направляя мальчика "на путь истинный", они к нему привязались, как, впрочем, и ко всем своим детям. Сегодня Ваня не курит, не нюхает клей - утверждает, что не тянет, но здесь, в приюте, ему и негде это взять. В интернате же условия менее жесткие, точнее сказать, система контроля за детьми более чем щадящая, и детвора может уходить, куда и когда им вздумается. Хорошо еще, если предупреждают об этом воспитателей.
Ему только девять лет. А взрослые уже задумываются, каким он станет. Мнения разделились. Одни считают, что Ваня себя переломил, конечно, не без помощи взрослых, другие - что гены все равно сыграют свою роль. И, по сути, его судьба предрешена. Чтобы доказать обратное, мальчишке нужно бороться...
Е. ГЕРАСИМЕНКО.
За металл 22.01.2002
