Донбасс называют краем угля и металла. А еще Донбасс - это край трудолюбивых людей. Среди множества их профессий особо выделяется шахтерская. О ней писали и русские классики, и современные поэты. Эту тему решили исследовать ученики преподавателя русского языка и литературы В. В. Титовой Александр Радченко и Татьяна Мастюгина. Их творческие работы - бесценный подарок для тех, кто готовится к урокам литературы родного края.
"НЕТ РАБОТУШКИ ТРУДНЕЙ, ЧЕМ РАБОТА ШАХТАРЕЙ"
Шахтерская профессия в Донбассе во все времена была и остается самой мужественной, массовой и тяжелой.
Песня - душа народа, неподкупная выразительница его дум и чаяний. Шахтерские песни признаны первыми робкими огоньками, осветившими жизнь тружеников края угля. Вот одна из них, рассказывающая о труде шахтеров:
Нет работушки трудней,
Чем работа шахтарей:
Шахтер рубит, шахтер бьет,
Под землею ход ведет.
Он подходит ко стволу,
В гору голос подает...
А вот песня шахтера, спускающегося в шахту:
С белым светом он простился:
Прощай, солнце, прощай, месяц,
Прощай, белая заря,
Все премилые друзья!
Грусть, уныние, тяжесть, понимание того, что можно и не выйти из шахты после смены. Мрачное, удручающее настроение после прочитанного.
Очень глубоко раскрыта тема шахтерского труда в документальной и художественной форме русскими писателями. Наиболее ярко и правдиво это получилось у Викентия Вересаева, Сергея Сергеева-Ценского, Александра Серафимовича, которые сами посетили шахтерские города, прониклись проблемами тех людей, с которыми встречались на земле и спускались в шахту.
Викентий Викентьевич Вересаев (1867-1945) проходил врачебную практику на рудниках в Юзовке, где работал его брат. После первого приезда написал восемь очерков о жизни шахтеров под общим названием "Подземное царство" ("Товарищ", "Под землей", "Запальщик", "В пути", "Шахтеры-мужики", "Перекати-поле", "Праздник"). Он впервые последовательно изобразил двенадцатичасовую однообразную работу и безрадостную жизнь шахтеров, делавшую их роботами. При этом автор не скрывал своего отношения к простому человеку-труженику. В очерке "Запальщик" он с человеческой симпатией показал бесстрашие и веселую удаль Захара Лобача, с восхищением писал о шахтерской мужской дружбе, называл своих героев богатырями "подземного царства". Читая, вместе с автором любуешься Захаром: "веселые, ласковые глаза", "необыкновенное спокойствие, выдержка". О своих товарищах рассказывает долго и с любовью: "Братия... кто откуда: один туляк, другой чухонец, третий вон из каких стран, а теперь все братья стали: кровью побратались...". И вывод писателя: "Да, тяжелая работа ваша... Странным кажется, как подумаешь, что наверху теперь ярко светит солнце, что там сухо и тепло...". Викентий Викентьевич и сам не раз опускался в шахту, подолгу бродил среди жалких лачуг, в которых ютились семьи горняков, часами следил за работой подростков и детей под землею и на поверхности. Составил зарисовку шахтерского поселка: "Хаотическое нагромождение землянок, деревянных бараков, ни единого деревца или кустика - все вокруг голо и черно. Вместо улиц - кривые узкие переулки, засыпанные жужелкой, залитые помоями...". Писатель-реалист нарисовал нашу землю такой, какой ее тогда увидел.
Александр Серафимович Серафимович (1863-1949) был сотрудником газеты "Приазовский край" в Мариуполе. Стал свидетелем бурного развития горно-металлургической промышленности в Донецком крае. Ужас кошмарного труда рабочих запечатлел в очерке "Под землей". А его "Маленький шахтер" - это обжигающий душу трагический рассказ о труде детей. Никого не оставляют равнодушными строки о мальчике, которого спустили в шахту на откачку воды в праздник потому, что труд этот дешевый, потому что настоящего рабочего в праздник в шахту не загонишь: "И опять его больно толкнули в бок. Непроглядный мрак стоял угрюмо и безучастно; холодом, сыростью веяло отовсюду. Его била лихорадка, зубы громко стучали, мокрые ноги закоченели, ниже колена больно тянула жилу судорога... Сенька наобум... сделал несколько шагов и остановился, прислонившись к холодной мокрой стене. "Дяденька, у меня мочи нету". Град ругательств посыпался из темноты... Сенька, пересиливая себя и глотая слезы, ощупью добрался до помпы, нагнулся, взялся за ручку и стал качать. Кругом водворилась тишина, и по-прежнему все было неподвижно, угрюмо, безнадежно". Писатель сдержан в передаче чувств своих героев, но с такой точностью и эмоциональностью описывает труд в шахте, что ты и сам начинаешь чувствовать тяжесть свода шахты, тебе самому хочется пригнуться, чтобы не задеть его головою.
Вызывает щемящее чувство жалости в душе рассказ "Семишкура" о трагическом конце старого шахтера, которого выгоняют, когда он утратил силы: "Долго видно было, как, делаясь все меньше и меньше, уходил по степи человек, судя по осунувшимся плечам, по согнутой спине, должно быть, старый, с котомкою".
Сергей Николаевич Сергеев-Ценский (1875-1958) посетил Юзовку в 1913 году и два дня побыл в гостях у знакомого инженера с шахты "Наклонная София" в Макеевке. Изнурительный труд шахтеров и их нищету он показал в повести "Наклонная Елена". Глубоко переживая за шахтеров и не имея возможности помочь рабочим, честный и скромный молодой инженер Матийцев решается на самоубийство. Но в это самое время на него покушается доведенный до отчаяния коногон Божок. Вызванный в суд как пострадавший, инженер защищает шахтера. И такое тоже имело место в жизни. Нравственность, порядочность, доброта шахтерской интеллигенции, понимание не только тяжести труда и жизни рабочих, но и причин их отчаяния, безысходности, ожесточенности...
Краем угля и металла, страной огня называют Донбасс. Известны имена его первооткрывателей. Мы их знаем. Должны знать и тех, кто открывал Донбасс, словно давая ему второе рождение, на страницах своих книг.
Александр РАДЧЕНКО, I курс ЕМТ.
ПОЭТЫ И ШАХТЕРЫ - ЕДИНАЯ РАБОЧАЯ СЕМЬЯ
О шахтерском труде писали не только классики русской литературы. В современной поэзии есть много лирических размышлений о тяжести его и романтике. Удивительным образом поэтам удалось "породнить" пласты угля и пласты духовности.
У Владимира Григорьевича Калиниченко это подмечено очень тонко в стихотворении "Пласты":
Работа наша, в общем-то, проста:
ждут уголь на-гора, не размышления.
И мы берем, что можно взять с пласта,
не нарушая паспорта крепления.
А пласт - как человек: сегодня щедр,
назавтра же прижимистей главбуха
и, главное, бессмертен, как Кощей,
который до сих пор живет, по слухам.
И каждый день - борьба. И - кто кого.
Пласт поддается медленно и туго.
Уходят горизонты глубоко,
но на-гора идет по плану уголь!
Азарт борьбы ведет в забои нас.
И там, на дне рискового колодца,
в самих себе мы открываем пласт,
что у людей характером зовется.
Читая стихотворение Павла Беспощадного "Упорство", убеждаешься, что от профессии шахтера до поэта всего один шаг:
Отец учил крепить забои,
Чтоб стали стойки, как строка.
И я над каждою строфою
Тружусь до раннего гудка.
Упорство старого шахтера
В далеком детстве перенял,
Работа радует, в которой
Горит хоть искорка огня.
Я пронесу подземным штреком,
На сердце руку положа,
Стихи о новом человеке,
Чтоб он их слушал не дыша...
И я горю огнем работы,
Несу тепло сердечных слов,
Учусь у пчел, чтоб в свежих сотах
Остались запахи цветов.
Поэт рано познал нелегкий шахтерский труд. Работал лампоносом, коногоном, выборщиком породы, стволовым. Умение почувствовать поэзию этого труда и увидеть в нем романтику разбудили в простом шахтере художника, позволили вот так сказать о тех, кто спускается в забой:
И творит горняк иные сказы
Под землей и у подножья гор.
Человек, рубающий алмазы,
Просто называется - шахтер.
Сходство в труде поэта и шахтера видел и Анатолий Кравченко. Он беззаветно любит свою малую родину и гордится ею, называет Донбасс отчизной шахтеров и поэтов:
Двухъярусная родина моя -
земные и подземные просторы!
Твои творцы - поэты и шахтеры,
единая рабочая семья.
Люблю ли я тебя, моя земля?
Да что, скажи, я без тебя бы значил!
Ты есть - в тебе поэзия моя!
Ты есть - и я с тобой стократ богаче.
Где б ни был я, о чем бы ни писал, --
ты в каждом слове светишься и дышишь:
пускай не все я о тебе сказал,
но и в молчанье
ты любовь
услышишь.
Эта отчизна, словно чистый родник или щедрый пласт, подпитывает его стихи о шахтерах.
Что видится за словом "шахтер"? Бессонные ночи, долгие часы под землей, пугающая темнота, неизвестность глубины, гибель товарищей. Не каждый решится стать горняком. Тем более не каждому дано увидеть в этом нелегком труде поэзию. Дмитрию Радькову в стихотворении "Шахтеры" это удалось:
Из клети вышли так чумазы,
Что и узнать непросто их,
и улыбнулись солнцу разом,
как раз всходившему в тот миг.
И трудно не поверить было,
что именно они его
и подняли из тьмы глубинной,
дня утверждая торжество.
Мы ясно представляем себе уставших, только что поднявшихся наверх людей. Они достали из недр Земли Солнце и подарили его людям! Удивительно, но в поэзии, посвященной шахтерскому труду, образ солнца встречается очень часто.
О чем думает шахтер, спускаясь в забой? Вот как отвечает на этот вопрос Иван Дрозд:
А о славе, простите,
это так, между нами.
На хорошее дело
мы ее не берем.
Надо, чтобы вертелись
шкивы над копрами,
чтобы сменщики нас
помянули добром...
Не понаслышке знал Иван Антонович подземный труд. Пятнадцать лет отдал шахте, поэтому имеет право на посвящение юнокоммунаровским шахтерам в стихотворении "Пересмена". Поэтому и утверждает, что в шахте могут работать лишь сильнейшие. Даже просто сильным не всегда по плечу такая работа:
В лаве ухало,
лязгало,
било, скребло -
В жестком ритме железных гармоний.
Все затихло потом...
Едким потом стекло
на мозоли усталых ладоней.
И шахтеры пошли...
Штольня людям вдогон
пыльным зевом забоя зевала.
Газ метан,
как незримый, бескрылый дракон,
уползал через щели завала.
Как железные, шли.
Отголоски шагов
все метались, впотьмах ошалевшие...
Люди сильные шли...
Но закон здесь таков -
сильных в шахте
сменяют сильнейшие!
Шахтерский труд действительно тяжелый и опасный, героический, мужественный и трагический. Возможно, поэтому люди, сами того не сознавая, воздвигли ему памятники - терриконы. Им помогла и природа. Об этом - стихотворение Дмитрия Радькова "Терриконы":
Стоят они безмолвны, неустанны,
как будто взялись степи сторожить.
Не смогут их ни снежные бураны,
Ни ливни грозовые сокрушить.
Переживут столетья великаны,
травою порастут.
И, может быть,
задумают потомки их разрыть,
исследуя, что значат те курганы.
В них не отыщут кладов золотых.
Но сколько им о наших днях крутых
они расскажут, памятью томимы, --
о том, с каким упорством и нуждой
мы высекали в глубине земной
огонь для нашей Родины любимой.
Профессия шахтера очень-очень сложная. Опускаясь в глубь Земли, горняки чувствуют ответственность за весь мир. Они ощущают ее всеми своими сердцами. Шахтеры слышат все: стук дождя на теплой крыше, чей-то разговор. Их чувства намного острее наших, потому что совсем непросто, утверждает Анатолий Кравченко, несколько часов держать на себе мир:
Стук дождя на теплой крыше,
за стеной ли разговор -
слышишь ты. Вот так же слышит
под землею и шахтер.
Слышит все: и хохот звонкий,
и шаги по мостовым.
Вздох жены и плач ребенка -
сердцем чувствуют своим.
Вот таким я увидела шахтерский труд в стихах енакиевских и донецких поэтов. Не перечеркивая все сказанное, а лишь подчеркивая многогранность этой темы в творчестве Радькова, Калиниченко, Кравченко, Дрозда, Беспощадного и других, не названных мною певцов шахтерского труда, закончить работу хочу словами известной песни (слова А. Лядова):
Что ты знаешь о солнце,
Если в шахте ты не был,
Если бродишь под небом с утра?
Только тот ценит солнце
И высокое небо,
Кто поднялся с зарей на-гора!
Татьяна МАСТЮГИНА, 10-Б класс гимназии.
Работы даны в сокращении.
За металл 23.11.2001
