09:00

ПАМЯТЬ О ФЕДОРЕ ЕНАКИЕВЕ ХРАНИТ В СВОЕМ ИМЕНИ ЕГО ГОРОД

100 лет назад, 11 февраля (29 января по старому стилю) 1915 года, перестало биться сердце основателя нашего города Федора Егоровича Енакиева.

В четверг 28 января в Москве и Подмосковье с самого утра повалил большой снег, и к утру следующего дня снежный покров достиг одного фута (более 30 сантиметров). За окнами завывала вьюга, сразу же заметая следы одиноких прохожих. Доктор Франц Александрович Гриневский остался в Гребнёве: не только непогода помешала его отъезду домой, в Москву, но и сердечный приступ, случившийся у одного из именитых пациентов санатория − Федора Егоровича Енакиева.

Федор Енакиев

В подмосковное село Гребнёво Енакиев вместе со своей женой Анной Федоровной приехали на лечение в начале января. Здешний санаторий считался одним из лучших в Подмосковье. Его владелец польский дворянин Франц Александрович Гриневский (кстати, он − троюродный брат знаменитого писателя Александра Грина) известен был как опытный врач, к которому часто обращались представители высших кругов обеих столиц − Москвы и Петрограда. Еще в 1904 году Гриневский открыл санаторий (или, как тогда говорили, санаторию) в Москве в бывшем доме графини Шуваловой, а спустя девять лет для загородного отделения своей лечебницы приобрел имение в селе Гребнёво Богородского уезда Московской губернии.

Санаторий Гребнево, где умер Федор Енакиев

В течение нескольких месяцев там провели ремонт каменных особняков, оборудовав их водопроводом, паровым отоплением, электрическим освещением  и телефонной связью, а в  бывшем господском дворце с террасами, который стал главным санаторным корпусом, установили лифт. Санаторий оснастили библиотекой, теннисной площадкой, гимнастическим залом, комнатой массажа, солярием, водо- и электролечебницей. А тамошняя химико-бактериологическая лаборатория считалась одной из лучших в Российской империи.

Для лечебного питания Гриневский организовал огромное подсобное хозяйство, где выращивали овощи, создана была и собственная молочная ферма, а местные пруды давали в изобилии рыбу.

Палаты для пациентов, как отмечали современники, были большими и светлыми, почти все на солнечную сторону, снабжены уютной мебелью, удобными кроватями, в каждой комнате − пристенный шкаф для одежды, умывальник, водопровод и электричество.

Родственники и друзья Енакиевых, порекомендовавшие им санаторий Гриневского, где до революции успешно лечили внутренние и нервные болезни, надеялись: Федор Егорович и Анна Федоровна быстро поправят здесь свое здоровье, пошатнувшееся от недавних потрясений. Но доктору Гриневскому и его коллегам не удалось спасти Федора Енакиева. Сердце человека, многие годы не знавшее отдыха и покоя, перестало биться в ночь на 29 января 1915 года.

На следующий день гроб с телом Енакиева погрузили на сани и с трудом, прерывая путь разгребанием сугробов, отвезли по заснеженной дороге на железнодорожную станцию Щёлково, а оттуда почтовым вагоном поезда за полтора часа доставили в Москву на Ярославский вокзал. От вокзала траурные сани двинулись к Никитскому женскому монастырю. В Москве дороги уже успели привести в порядок: городская власть распорядилась с утра расставить во многих местах снеготаялки − неуклюжие деревянные сооружения с железной печью посередине, а подрядчики по уборке улиц спешно наняли москвичей, которые за мизерную плату набрасывали снег на сани, запряженные ломовыми лошадьми, и отвозили его на загородные свалки.    

Никитский монастырь в Москве. 1881 г. Найденов Н. А. Москва. Соборы, монастыри и церкви. Ч. II Белый город. М., 1882, N 6

В Никитском монастыре и решено было организовать прощание с покойным. (Ныне его нет, он был закрыт еще в 20-е годы прошлого века, в 1935 году на том месте построено здание Никитской электроподстанции, а сохранившийся корпус келий занят одним из столичных учреждений).

Видимо, Никитский монастырь выбран не случайно. Размещался он на Большой Никитской улице, а невдалеке − в доме № 12 по Никитскому бульвару − проживал брат Анны Федоровны Енакиевой статский советник Георгий Федорович Винберг, занимавший должность директора Московской конторы Государственного банка Российской империи. В его квартире и остановились родственники Ф.Е. Енакиева, прибывшие из Петрограда в первопрестольную на траурную церемонию.

Для прощания с Федором Егоровичем на протяжении нескольких дней февраля из разных уголков империи приезжали в московский Никитский монастырь друзья и сослуживцы покойного, видные промышленники, банкиры, инженеры-путейцы, архитекторы, ученые, общественные и политические деятели. Как писала 4 (17) февраля 1915 года газета «Коммерсант», «сейчас тело Енакиева находится в Никитском монастыре. Поклониться праху покойного приходят множество сослуживцев, друзей и почитателей светлой памяти Ф.Е. Енакиева». Многие центральные газеты поместили на своих страницах некрологи на смерть Федора Енакиева. А журнал «Горно-заводское дело», кроме некролога, напечатанного 8 февраля 1915 года (Горно-заводское дело. − 1915. − № 5. − С. 10364 − 10365), к 40-му дню по кончине Федора Егоровича опубликовал  еще и статью Е. Могиленского «Памяти Ф.Е. Енакиева» (Горно-заводское дело. − 1915. − № 10. − С. 10639 − 10640).  

«Живой ум покойного Федора Егоровича, его открытый характер делали его привлекательным и интересным собеседником. Его доброта и отзывчивость, несмотря на вспыльчивость и впечатлительность его, оставили о нем светлое воспоминание у всех тех, с кем он сталкивался в своей деятельности, − отмечалось в некрологе журнала «Горно-заводское дело». − Отошел в лучший мир прекрасный человек и неутомимый промышленный деятель. Мир его праху!» Пятый номер журнала открылся траурными страницами, на которых помещены портрет покойного и извещение совета Съезда горнопромышленников юга России о кончине почетного члена совета Съезда, инженера путей сообщения Федора Егоровича Енакиева.

«В скорбный лист отошедших в лучший мир южнорусских горнопромышленных деятелей безжалостная смерть внесла еще одно крупное и популярное имя. Не стало Федора Егоровича Енакиева, − писал Е. Могиленский. − Трудно назвать человека на юге России и в Петрограде, который не знал бы его, если не лично, то по имени. Это была одна из тех фигур, которая привлекала к себе всеобщее внимание, о которой думали, говорили и писали, как о таком, коих у нас мало. Богато одаренная личность, живая и талантливая натура, не знавшая отдыха и покоя, он вечно носился с проектами широкого размаха, изобретая свои и осуществляя чужие. Человек американской складки, недюжинного ума и образования − он соединял в своем характере пламенную живость и деловую осторожность − качества весьма ценные для промышленного деятеля. Одновременно в нем жила и общественная жилка. Владея основательно несколькими европейскими языками и даром слова, он по праву считался искусным оратором…

Его бойкий ум всегда волновали все новые и новые мысли и идеи, и ни высота полета, ни недоверчивые улыбки слушателей и неудачи не останавливали его…

В наши дни, когда гибнут не только миллионы людей, но и созданные трудами целых поколений богатства, над воссозданием коих предстоит впереди такая колоссальная работа, − потеря таких работников-созидателей, как Федор Егорович, должна быть оплакиваема всеми, дорожащими экономическим преуспеянием своей родины».

Газеты писали о нем как о фигуре общеевропейского и даже мирового уровня. Память Ф.Е. Енакиева почтили на заседании совета съездов представителей промышленности и торговли Российской империи, состоявшемся 3 февраля, а также 7 февраля на общем собрании акционеров общества Северо-Донецкой железной дороги, одним из учредителей которого был Федор Егорович. (К слову, на том собрании  акционеры единогласно одобрили предложение, которое незадолго до смерти отстаивал Федор Енакиев, − об ассигновании денежных средств на развитие курортов Славянска и Святых Гор. На эти цели выделили один миллион рублей из дополнительных облигационных капиталов общества).

Для тех, кто знал Федора Егоровича, его преждевременная смерть стала трагической неожиданностью. Енакиев никогда не жаловался на нездоровье, всех удивляла его необычная трудоспособность, он постоянно разрабатывал бесчисленные проекты, настойчиво «пробивал» их в чиновничьих кабинетах, вел различные переговоры, руководил несколькими промышленными обществами, скрупулезно вникая в их дела, сам брался за осуществление своих идей, а для этого непрестанно «мотался» по стране и по загранице,  да еще находил время для научной и общественной работы. Казалось, у этого человека неиссякаемый запас прочности. Менее чем за три недели до кончины ему исполнилось всего 63 года. Возраст, когда опыт и мудрость дают «второе дыхание»…

И лишь близкие люди знали, что же так вдруг подкосило здоровье Федора Енакиева и подорвало его силы. В начале лета 1914 года, как и десятки тысяч российских подданных, Анна Федоровна Енакиева отправилась на немецкие курорты. Федор Егорович, занятый работой, редко разделял ежегодные курортные выезды супруги. Отдыхала Анна Федоровна в Бад-Наугейме (Бад-Наухайме). Там ее и застало начало первой мировой войны.

В Германии разгорелась антироссийская истерия, нагнеталась шпиономания. Одна местная немецкая газета писала в те дни: «…народ в нашем городе сходит с ума. На улицах толпятся старые бабы… и ведут себя самым постыдным образом. Каждый видит в своем соседе русского и французского шпиона и считает себя призванным бить его без рассуждения… Облака принимают за аэропланы, звезды − за воздушные корабли, свертки у велосипедистов − за бомбы. Распускают слухи, будто телеграфные и телефонные провода… перерезаны, мосты взорваны, будто каждый день ловят и расстреливают шпионов, а водопроводы отравлены… Можно подумать, что мы в сумасшедшем доме…» Да и многие газеты такие настроения еще больше подпитывали своими публикациями. (Правда, и в России с каждым днем тоже нарастала антигерманская и антиавстрийская истерия. С обеих сторон люди, отравленные военной пропагандой, переставали думать и анализировать, не хотели видеть очевидное, а слухи и домыслы принимали за реальность. Что ж, это беда всех войн в истории).

Как только началась война, Анна Федоровна Енакиева вместе с прислугой попыталась выехать в Россию. Но на пути из Берлина на одной из небольших станций поезд был остановлен, все русские пассажиры, даже женщины с детьми, высажены и задержаны. Арестованных отправили кого в тюрьмы, а кого в этапные пункты, перегоняя с места на место пешком на многие вёрсты. Обращались с ними крайне грубо. Люди остались без багажа, без денег. Они не могли отправить даже весточки родным по почте и телеграфу, лишь некоторым удавалось сообщить о себе домой через иностранные посольства и консульства или через знакомых немцев. Банки российских подданных не обслуживали, их капиталы в немецких банках были конфискованы.

Федор Енакиев, как только узнал о злоключениях своей жены в Германии, немедленно выехал туда. Редко кто из мужей решался тогда на такой поступок, большинство хлопотало о своих родственниках на расстоянии. Федор Егорович, возможно, надеялся на свои знакомства с влиятельными деловыми людьми Германии, но просчитался. В Германии его сразу же арестовали. Об обстоятельствах задержания Енакиева, к сожалению, ничего узнать не удалось. Известно лишь, что он оказался в германском плену. Условия плена для всех российских подданных были практически одинаковы и хорошо описаны в прессе того времени: мужчин призывного возраста (как тогда говорили, «могущих встать под знамена») и состоящих на службе помещали в тюремные камеры, остальных содержали в пустующих зданиях, где в каждую комнату заключали по 20 − 40 человек. Спали они на мешках, набитых сеном, кормили их скудной пищей − ломтем хлеба, супом и цикорным кофе.  

В конце августа женщинам и старикам германское правительство разрешило вернуться в Россию. Анна Федоровна начала ходатайствовать об освобождении мужа. Статский советник Федор Енакиев, акционер многих компаний, выпускающих военную продукцию, видимо, считался опасной личностью в Германии, освободили его из плена лишь в сентябре. Чета Енакиевых стала готовиться к отъезду. Но для этого нужны были деньги, их можно было получить в испанском посольстве или через российские консульства на нейтральных территориях. Но там денег было в обрез, поэтому выдавали лишь незначительные суммы, которых едва хватало на проезд в Россию.   

Кому-то удавалось выехать на родину через Италию и Грецию, откуда через Болгарию или Румынию они на пароходе добирались до Одессы. Но в Одессе все билеты на поезд скупали барышники, которые потом продавали их на станции по удвоенной цене. Да и путь этот был опасным. Поэтому большинство выбирало северное направление − через Данию и Швецию.      

Разрешения на выезд выдавала берлинская комендатура. В первую очередь их получали те, кто заручился какими-либо протекциями и ходатайствами. Разрешение можно было купить и у посредников, которые на этом делали бизнес. Наживались также чины в немецкой комендатуре. Так, билет до Стокгольма стоил около 50 марок, но комендатура взимала 160, а то и больше марок.

Поезд из Берлина отправлялся в направлении Засниц − Треллеборг в Стокгольм, а оттуда можно было уехать в Петроград. (Засниц − приморский немецкий городок на острове Рюген, куда состав прибывал из Берлина, там пассажиры пересаживались на огромный пароход-паром, следующий в город Треллеборг на морском побережье Швеции, а потом пересаживались на поезд до Стокгольма). Начиная с конца августа, ежедневно через Швецию проезжало около 600 человек, тогда как в середине месяца в Германии и Австро-Венгрии всё ещё оставалось свыше 140 тысяч подданных Российской империи. Енакиевым удалось выехать из Берлина только  в октябре.

14 дней ушло на то, чтобы добраться из Берлина в Петроград. Тогда как путешествие между двумя столицами в мирное время совершалось тогда за 22 часа.

Плен и чувство беспомощности для впечатлительного Федора Енакиева, человека с гордым характером, не терпящего унижений, стало настоящим ударом и по самолюбию, и по здоровью. Ударом, который и свел его в могилу.

В Петрограде Енакиевы пробыли недолго. Состояние здоровья Федора Егоровича стало ухудшаться. В декабре он уехал в Москву, где вместе с женой начал курс лечения в санатории Гриневского. Там, в Гребнёве, его и настигла безвременная смерть.

Многим планам Федора Енакиева так и не суждено было осуществиться.

Последние годы своей жизни он вместе с видными архитекторами Л.Н. Бенуа, Н.Е. Лансере и М.М. Перетятковичем усиленно работал над проектом преобразования северной столицы. Их общие наработки Енакиев изложил в докладе IV Съезду русских зодчих в Петрограде в 1911 году, а год спустя опубликовал серьезное научное исследование «Задачи преобразования С.-Петербурга» − книгу, по которой учились многие поколения российских градостроителей. К слову, этот план предусматривал не только расширение и реконструкцию столицы, но и строительство  в ней наземных и подземных трасс метрополитена. С присущей ему настойчивостью Федор Егорович пытался реализовать свои замыслы. Ему удалось заручиться поддержкой Августейшего Президента Академии художеств, Ее Императорского Высочества Великой Княгини Марии Павловны. Она то и организовала в марте 1913 года аудиенцию Ф.Е. Енакиева и Л.Н. Бенуа с императором Николаем II. Енакиев стучался и во все двери местных чиновничьих кабинетов. Было много надежд на встречу с Петербургским городским головой графом Иваном Ивановичем Толстым. Один из образованнейших людей империи, бывший министр народного просвещения, нумизмат и археолог, граф И.И. Толстой, как и император Николай II, заинтересовался проектом Енакиева и Бенуа. Но и центральная, и городская власти посчитали его пока преждевременным, так как он требовал огромных затрат. И все же Федор Егорович не опускал рук. Он начал писать вторую часть своего научного труда «Будущий Петроград», за этой работой его и застала смерть.

Много энергии и финансовых средств Ф.Е. Енакиев вложил в Русско-Персидское горнопромышленное общество, учрежденное им совместно с горным инженером и предпринимателем А.М. Горяиновым. Еще в начале века общество получило концессию на разработку в течение 70 лет  Карадагских медных, серебряных и свинцовых рудников на правом берегу Аракса в Персии. За свою деятельность на посту директора общества Федор Енакиев был отмечен персидским шахом одной из высших наград страны − орденом Льва и Солнца второй степени с Зеленой лентой. Но предприятие столкнулось с трудностями, поэтому долгие годы Енакиеву пришлось вести переписку с персидским правительством и российским Министерством финансов и организовывать переговоры с различными иностранными и отечественными банками и компаниями, чтобы сдвинуть дело с места. Сложности возникли с финансированием этого проекта, да и не все экспедиции по разведке месторождений оказались удачными. Лишь незадолго до смерти Федору Егоровичу удалось привлечь значительный французский капитал на развитие Карадагских рудников.

Немало труда потребовала от Енакиева и организация общества Северо-Донецкой железной дороги. С такой идеей он впервые явился в петербургский Северный банк еще в августе 1905 года, а вскоре выехал в Брюссель и Париж, чтобы познакомить тамошних банкиров со своим планом. Проект Федора Егоровича их заинтересовал, но его рассмотрение затянулось на длительные месяцы. Все это время имя Енакиева звучало в правительствах России и Франции, его предложения живо обсуждали в кабинетах министров финансов этих стран графа В.Н. Коковцова и Жозефа Кайо, на заседаниях правлений крупнейших банков. У Енакиева появился и влиятельный оппонент в Государственной думе − ее депутат, товарищ (заместитель) председателя бюджетной комиссии и председатель «комиссии о путях сообщения» Н.Л. Марков, который отстаивал интересы частных железных дорог. Жаркие споры между ними продолжались не один год. Но все-таки Северо-Донецкую железную дорогу решено было строить по проекту Енакиева − от станции Лихая до Льгова через Лиман и Харьков. В этом помогло Федору Егоровичу и то, что он привлек на свою сторону председателя правления Петербургского международного банка С.С. Хрулёва, который вместе с Ф.Е. Енакиевым и А.А. Бунге стал одним из учредителей созданного в 1908 году Общества Северо-Донецкой железной дороги.

«Ф. Енакиев сразу схватил со свойственной ему быстротою сообразительности все значение этого проекта для отечественной промышленности вообще и горной в частности и, вложив всю свою колоссальную энергию в осуществление сего дела, блестяще осуществил его, − отмечал Е. Могиленский в статье «Памяти Ф.Е. Енакиева. − Помимо непосредственного факта создания данной углевозной дороги, заслуга покойного состояла в том, что он является первым, после длинного затишья в концессионном железнодорожном строительстве России, вновь проложившим путь иностранным капиталам в русское железнодорожное дело, и по его стопам уже пошли без особенного труда десятки других учредителей, обогативших нашу сеть новыми, весьма полезными дорогами».

Но осуществление проекта гладко не шло, каждый его шаг требовал огромных усилий со стороны Ф.Е. Енакиева вплоть до его кончины.

Неугомонная натура Федора Егоровича требовала всё новых и новых дел. Вместе с горным инженером-геологом Людвигом Ипполитовичем Подгаецким он готовит научный труд «Антрацит, его настоящее и будущее на юге России». И совместно же с Л.И. Подгаецким разрабатывает проекты расширения и переустройства Мариупольского порта и строительства железнодорожной линии Штеровка − Мариуполь. Это должно было способствовать вывозу донецкого минерального топлива морским путем заграницу и в Балтийское море. Проект реконструкции Мариупольского порта был полностью одобрен технической комиссией отдела торговых портов Министерства торговли и промышленности, что помогло Енакиеву выбить кредит на его осуществление. Перед началом мировой войны на расширение и переустройство порта уже поступило 11 миллионов рублей кредита. Енакиев постоянно следил за началом работ в Мариуполе, пока смерть не прервала его участие в реализации этого проекта. Журнал «Горно-заводское дело» в номере № 24 за 1913 г. отмечал, что «в этом превращении Мариупольского порта в порт, удовлетворяющий требованиям южной горной промышленности, значительная доля заслуг принадлежит Ф.Е. Енакиеву как по инициативе, так и по затрате нужных средств на составление проекта».

С 1911 года он активно участвовал в учреждении и дальнейшей деятельности Русского судостроительного общества. Более 20 лет Федор Егорович был директором правления Петербургского (Петроградского) металлического завода, постоянно добиваясь значительных казенных заказов для предприятия, что способствовало его расширению и реконструкции. Благодаря Енакиеву коренным образом был преобразован и Черноморский цементный завод.

В работе Съездов горнопромышленников юга России Федор Егорович стал принимать еще со времени постройки Петровских заводов. А в 1904 г. его избрали уполномоченным Съездов, обязанности которого он исполнял до 1910 года. К каждому слову, к каждому предложению Енакиева здесь прислушивались, его мнение было авторитетным. Поэтому в 1912 году на XXXVII Съезде горнопромышленников юга России Ф.Е. Енакиев единогласно избран почетным членом Совета Съезда. Такое же почетное звание тогда получил еще один из выдающихся промышленников того времени, директор Днепровского завода в Каменском И.И. Ясюкович.

Федор Егорович был одним из учредителей Русско-Итальянской торговой палаты, созданной в 1910 − 1911 г.г., избран членом ее комитета, возглавил горный, металлургический и механический отдел палаты. Ему принадлежит огромная роль в укреплении торгового сотрудничества между Россией и Италией накануне первой мировой войны.

Неутомимая энергия Федора Егоровича не давала ему замкнуться в рамки лишь торгово-промышленной деятельности. Крепкий хозяйственник, преуспевающий промышленник, Ф.Е. Енакиев развил и кипучую общественную деятельность. Он заботился о детских приютах, был членом многих попечительских советов. Выступал с различными общественными инициативами по расширению прав местного самоуправления. Летом 1905 года он вошел в состав специального бюро, которое разрабатывало программу политических и экономических преобразований в Российской империи. А в ноябре того же года Федор Егорович стал одним из учредителей партии октябристов: его подпись, наряду с именами А. Гучкова, М. Родзянко, Ю. Милютина и других деятелей русского консервативного либерализма, стоит под программным воззванием партии «Союз 17 октября». Енакиев вошел в состав ЦК партии октябристов и активно занялся подготовкой первого съезда «Союза 17 октября». На съезде Федор Егорович возглавил окраинную (национальную) комиссию и выступил с докладом по этому вопросу.

В 1906 году он пытался баллотироваться в Государственную думу от Екатеринославской губернии, но, возмущенный фальсификациями со стороны бахмутских властей и невозможностью проводить полноценные предвыборные встречи  с населением, снял свою кандидатуру. Об этом он заявил в «Открытом письме к избирателям Бахмутского уезда», написанном им 29 марта 1906 года. «… самое горячее мое желание послужить населению уезда, для которого, смею думать, в течение многих лет я трудился не без пользы… Истинный патриотизм требует подчинения не только личных, но и партийных интересов великому служению общенародного блага», − писал Енакиев.

А вклад его в развитие Бахмутского уезда был действительно велик. Именно Федору Егоровичу Енакиеву принадлежит инициатива создания Русско-Бельгийского металлургического общества, строительства Петровского завода и Веровского рудника, вокруг которых возник поселок, названный в 1898 году его именем. Здесь, в донецкой степи, он лично руководил постройкой завода и железной дороги, подыскивал кадры для нового предприятия, занимался его финансовыми делами, поставками оборудования и материалов. После пуска завода Ф.Е. Енакиев не часто бывал на заводе, но в каждый свой приезд он не только интересовался производственными вопросами, но и заботился о развитии поселка. Это он считал главным делом своей жизни.

«Заслуги мои, как общественного деятеля юга России, запечатлены постановлениями Бахмутского уездного и Екатеринославского губернского земских собраний 1898 г., почтивших меня отличием, редко выпадающим на долю гражданина, связав мое имя с названием той местности, где я трудился над созданием металлургических заводов и угольных копей, столь значительных по своей производительности, что в безводную степь ныне привлечено, нашедшее там средства к существованию, население в 40.000 душ», − с гордостью заявил он в «Отповеди члену Государственной думы третьего созыва инженеру путей сообщения Николаю Львовичу Маркову…». В год кончины Енакиева население поселка, по некоторым источникам, составляло уже более 50 тысяч, а на заводах и рудниках работали около 20 тысяч человек.

Мне не хотелось бы идеализировать Федора Енакиева, делать из него икону. Он был сыном своего времени и, как говорят марксисты, сыном своего класса. Скуповатый, он не привык впустую разбрасываться накопленным капиталом, но никогда не отказывал в помощи нуждающимся, тратил значительные средства на значимые с его точки зрения проекты, помогал родственникам, обеспечил богатым приданым сестер, оставил всем своим близким немалое наследство.

В студенческие годы Енакиев терпел большую нужду и жил только уроками. Поэтому поставил цель вырваться из круга бедности. Ему это удалось. В 1885 году он удачно женился, взяв в жены дочь тайного советника Ф.Ф. Винберга, возглавлявшего Экспедицию заготовления государственных бумаг, которая печатала бумажные денежные знаки, кредитные билеты и почтовые марки Российской империи. После венчания с Анной Федоровной начался стремительный рост карьеры Федора Егоровича в промышленном мире. Но успехов и в бизнесе, и в науке, и в общественной деятельности Федор Егорович добивался своими способностями, огромным талантом и знаниями, хотя связи, поддержка влиятельных людей и, конечно, капитал, в то время многое значили. Енакиев не прекращал учиться всю свою жизнь, следил за всеми техническими новинками, знакомился с достижениями во всех областях знаний, поэтому и поражал окружающих своей образованностью и эрудицией. Овладевший еще в молодости четырьмя иностранными языками (немецким, французским, итальянским и польским − и это не считая латыни), он уже в зрелом возрасте взялся за изучение английского и персидского. 

Плотного телосложения, немного выше среднего роста, с седоватыми небольшими усами – такой скупой словесный портрет оставили о Ф. Енакиеве его современники. Чопорный, ибо знал себе цену, подчас даже надменный, не терпящий возражений, вспыльчивый и впечатлительный, Федор Егорович был в то же время человеком необыкновенной доброты и отзывчивости.

Газеты того времени писали, что Федор Енакиев завещал похоронить его в поселке, названном его именем. Близкие исполнили волю покойного. К сожалению, пока не удалось найти сведений о том, когда и как перевезли прах Федора Егоровича в Енакиево. На похороны собрались тысячи людей, приехали представители уездного и губернского земств, присутствовали руководители завода и рудников. Панихиду отслужил отец Георгий Константинов. Могила располагалась на территории Николаевской церкви. Заводчане установили на ней добротную кованую ограду, из чугуна отлили памятник, тумбу и плиту, а надгробие сделали из серого бетона. Позже на верхней планке креста крупными выпуклыми буквами сделали надпись: «Инженеру Енакиеву – основателю города». Сказано кратко и емко. Но разве этого мало, чтобы считать жизнь не напрасно прожитой?

Николаевская церковь. Енакиево

В 30-е годы на месте разрушенной Николаевской церкви построили аглофабрику. Детище Енакиева поглотило его могилу. Но память о Федоре Егоровиче хранит в своем имени его город.

Основные источники.

1. Енакиев Ф.Е. Некролог. − Новое время. − 1915. − № 13988. − С. 7, столбец 1, 4 четверть

столбца.

2. Енакиев Ф.Е. Открытое письмо к избирателям Бахмутского уезда / Ф.Е. Енакиев. − Екатеринослав: Типо-литограф. М.С. Копылова, 1906.

3. Енакиев Ф.Е. Отповедь члену Государственной думы третьего созыва инженеру путей сообщения Ник. Льв. Маркову инженера путей сообщения Ф. Енакиева (К вопросу о предприятии Сев.-Дон. ж. д.) / Ф.Е. Енакиев. − СПб.: Типо-лит. Н.И. Евстифеева, 1908. − 53 с.

4. Енакиев Ф.Е., Подгаецкий Л.И. Антрацит, его настоящее и будущее на юге России: К проекту Азов. горнозавод. ж.д. / Ф.Е. Енакиев, Л.И. Подгаецкий. − К.: Тип. С.В. Кульженко, 1910. − 25 с.

5. Енакиев Ф.Е., Подгаецкий Л.И. 1. Пояснительная записка к проекту нового бассейна Мариупольского порта. 2. Смета на работы по проекту расширения Мариупольского порта. 3. Чертежи / Ф.Е. Енакиев, Л.И. Подгаецкий. − Харьков: Тип. Б. Бенгис, 1910. − 53 с.

6. Енакиев Ф.Е. Основы развития современных городов // Труды 3-го Съезда зодчих в Санкт-Петербурге / Ф.Е. Енакиев. − СПб.: Государственная Типография, 1911. − С. 607 − 625.

7. Енакиев Ф.Е. Задачи преобразования С.-Петербурга / Ф.Е. Енакиев. − СПБ.: Т-во Р. Голике и А. Вильберг, 1912. − 84 с., 21 л. ил., карт.

8. Могиленский Е.. Памяти Ф. Е. Енакиева. − Горно-заводское дело. − 1915. − № 10 (15 марта). − С. 10639 − 10640.

9. Торгово-промышленный мир России. − Пг.: Типография «Т-во худож.печати», 1915. − Отд. VII, ч. I, с. 11.

10. Федор Егорович Енакиев и Игнатий Игнатьевич Ясюкович. (К избранию их почетными членами Совета Съезда горнопромышленников юга России). − Горно-заводское дело. − 1913. − № 24 (22 июня). − С. 7375 − 7377.

11. Федор Егорович Енакиев. Почетный член Совета Съезда горнопромышленников юга России. (Некролог). − Горно-заводское дело. − 1915. − № 5 (8 февраля). − С. 10364 − 10365.

12. Ф.Е. Енакиев (некролог). − Коммерсант. − 1915. − № 27 (4 (17) февраля). − С.3.

13. Хроника Совета Съезда горнопромышленников юга России. − Горно-заводское дело. − 1913. − № 17. − С. 7210.

Газеты «Новое время», «Московские ведомости», «Коммерсант», «Речь», «Русское слово» за 1914 − 1915 г.г.

Использованы документы и материалы из фондов Российского государственного исторического архива, Харьковской государственной научной и Днепропетровской областной универсальной научной библиотек, Российской государственной и Российской национальной библиотек. Большую помощь в сборе материалов мне оказали сотрудники Центральной городской библиотеки Новочеркасска Анна Коваленко и особенно Ирина Касаркина, за что им большое спасибо. 

Александр КУПЦОВ