Роман Иванович Пучков, директор Енакиевского завода, был страстным новатором. Он всячески поддерживал рационализаторский дух в своем коллективе и сам неутомимо разъезжал по окрестным заводам в поисках различных машин и механизмов, которые можно использовать в хозяистве. Пучков места себе не находил, узнав, что макеевцы получили из США разливочную машину—мечту всех металлургов Его чувства разделял начальник доменного цеха ПИ. Коробов. Он лучше, чем кто другой, знал работу чугунщиков «на пупке», когда, надрываясь, они тяжелыми молотами дробили чугунные чушки. Павел Иванович Коробов, потомственный металлург, начинавший трудовой путь с простого рабочего именно на Макеевском металлургическом заводе, предложил поехать посмотреть заграничную новинку. Он был человеком дела и не любил что-либо откладывать в долгий ящик. (Много лет спустя, когда Павел Иванович был уже заместителем министра черной металлургии СССР, его ценили именно за эту активную деловитость, за умение сразу -находить единственно верное решение). Коробова поддержал секретарь парторганизации И. С. Дураченко: — Верно! Поедем поглядим. А там что-то и придумаем!.. Вместе с Пучковым, Дураченко, Коробовым в Макеевку не раз выезжали инженеры, начальник проектного отдела завода и помощник директора завода по рационализации, Американцы никого не посвящали в секреты своей установки. Но енакиевцы все же успели многое разглядеть. Однажды к ним подошел американец Джон Паркер, руководитель монтажа разливочной машины. — Отличный техника, не так ли? - Отличная. Но у нас скоро будет своя, советская, -ответил Дрожжин. Паркер минуту-другую молча разглядывал лица гостей, потом, насколько позволял такт, выразил сомнение: -Неужели вы действительно думаете, что сможете построить такой машина? Дрожжин, нисколько не колеблясь, утвердительно кивнул: — Построим. Помощник директора завода по рационализации Л. П. Дрожжин был молод. И ему была присуща свойственная молодости мечтательность и дерзость. Джон Паркер с любопытством взглянул на него и произнес с добродушной снисходительностью: - Иес... Вы романтик. Но как же вы будете строить? - Всем коллективом. Субботниками. - Ноу! Так можно территорий завода очистить. Но нельзя такой машина строить!.. — Поживем-увидим, — ответил Дрожжин, прощаясь с американцем. На следующий день в кабинете заводского партбюро собрался актив. Парторг доложил: — Были мы в Макеевке. Видели своими глазами разливочную машину. Я считаю, что мы тоже сможем построить такую же. Все заговорили разом: — А деньги кто даст? — А проекты? — А специалисты? Кто строить будет? И. С. Дураченко переждал, пока утихнут страсти развел руками: — Этого ничего нет, товарищи. Дело в том, что машина заграничная. Откуда же у нас проекты?.. Насчет денег—подумаем. А кто строить, говорите, будет? Да мы с вами!.. Разве мы плохие строители? Разве мы не большевики, или сил у нас мало?.. Разговор шел острый. Тщательно взвешивались все «за» и «против». Впрочем, серьезных возражений и не было. Взволнованные расходились участники совещания, решив, что для постройки разливочной машины сил у них достаточно. Но в «Югостали» отнеслись к этому делу иначе. На телефонный звонок енакиевцев отозвался весьма рассудительный голос: — Перестаньте мудрить. Денег не можем дать, «и одной копейки. Енакиевцы не собирались отступать. Не вышло в "Югостали»—есть инстанция повыше: Наркомтяжпром. Обратимся туда. Там заинтересовались, похвалили за добрые намерения но... денег тоже не дали. Тогда И С Дураченко и Р. И. Пучков пришли в райком партии к секретарю Д. А. Свирскому. Свирскии связался по телефону с Москвой, попросил соединить его с I. К. Оржоникидзе и передал трубку Пучкову. Григорий Константинович Орджоникидзе внимательно выслушал его и сказал: - Очень хорошо. Молодцы. Стройте. Деньги будут. Что еще понадобится — звоните. "...Вот так-то, Джон Паркер! Вы не учли главного, общности интересов советского государства и петровских трудящихся. А еще вы знаете, какой замечательный человек Серго. Он обязано поможет нам!..» —Так думал Пучков, возвращаясь на завод. И закипела работа! Первым делом подготовили техническую документацию, проекты. Группа проектировщиков — И. Н. Галахов, К. Я. Рутковский, А. С. Моисеев, А. П. Зибероз и другие — успешно справились с этой задачей. В цехах начали изготовлять первые детали и металлоконструкции для будущей машины. Заводоуправление наметило срок для строительных работ в 50 дней. Комсомольцы завода выдвинули свой встречный срок — 45 дней. Они взяли шефство над всеми ответственными участками стройки, строго контролировали продвижение заказов для нее по комсомольскому графику. Строительство разливочной машины велось с огромным энтузиазмом. Было выполнено 11000 кубометров земляных и 1200 кубометров кирпично-каменных работ, проложено 2000 метров железнодорожной колеи, более тысячи метров водопроводной магистрали, 300 метров подземного электрокабеля. Построено также было здание с мостовым краном: над разливочной машиной, изготовлены и собраны сложные конструкции самой машины. Единый порыв, охвативший енакиевцев, помогал разрешать задачи , казалось бы, неразрешимые. Например, для изготовления деталей конвейера разливочной машины понадобилась сталь особого качества, так называемая сталь Гатфильда. На заводе не знали секрета ее производства. Но раз надо, — значит, надо! И литейщики под руководством инженера Д. Серова после недельных «волхований» выдали такую сталь Отработав смену в цехах, рабочие шли рыть котлован, прокладывать водопровод и канализацию, железнодорожные пути. Шли с флагами и песнями, как на праздник. В стройке участвовали комсомольцы и молодежь всех предприятий города. Помогали даже пионеры. Для строителей была открыта специальная столовая, где повара готовили отменные блюда. В небывало короткий срок—за 40 дней! — разливочная машина была построена. Своими силами, из своих деталей, по чертежам своих же проектировщиков... Первая советская разливочная машина! Она была пущена 20 октября 1931 года в торжественной обстановке, в присутствии многотысячного коллектива металлургов, собравшихся на митинг по этому случаю. Вокруг машины все время толпился народ. Любопытные взбирались по лесенкам наверх, наблюдали за движением конвейера, несшего на себе бесконечную шеренгу формочек-мульд. Особенно интересно было видеть, как у ведущего колеса мульды плавно переворачивались и, затвердевшие но еще горячие чушки вываливались вниз на желоб, под брызгала, а оттуда отправлялись в железнодорожные вагоны. Рабочие восхищенно переговаривались, смеялись. В репликах, в рассуждениях о простоте великого, наконец, в том, что к зданию разливочной машины ежедневно стекались толпы людей — во всем этом чувствовалась гордость за успех енакиевцев. Осенью 1931 года енакиевцы послали письмо в ЦК ВКП(б), в котором говорилось: «Героическими усилиями строителей — рабочих и комсомольской молодежи завода— постройка разливочной машины закончена в 40 дней при графике 50 дней. Разливочная машина уже с первых дней механизирует пропуск до 1200 тонн чугуна в сутки. Литейный двор, имевший до 300 человек формовщиков и чугунщиков, уже сейчас освобождает от этой тяжелой работы до 250 человек. Этим осуществляется важнейшая директива партии о механизации трудоемких процессов на решающих участках металлургического производства...» По поручению коллектива письмо подписали директор завода Пучков, секретарь заводского партийного комитета Дураченко и председатель завкома профсоюза Агейко. Смелая инициатива и самоотверженный труд енакиевских металлургов были высоко оценены. Многие участники строительства отмечены премиями и ценными подарками. Среди них —И. Н. Галахов, А. П. Зиберов, А. С. Моисеев, А. Б. Ко-ныгин, К. Я. Рутковский, В. Д. Рябкин и многие другие. Большой наградой явилась благодарность Серго Орджоникидзе, отметившего, что отныне страна навсегда избавляется от иностранной зависимости в таком оборудовании. Решением правительства было поручено одному из таганрогских заводов освоить выпуск оборудования для отечественных разливочных машин. С легкой руки енакиевцев навсегда ушли в прошлое огромные и чадные литейные дворы, молоты-тройники и все прочие допотопные орудия тяжелого труда чугунщиков.
| 
