ГЛАВНОЕ ДЕЛО ЕГО ЖИЗНИ

Строительство Петровского завода, положившего начало рабочему поселку, а затем и нашему городу, Федор Егорович Енакиев считал главным делом своей жизни. Вот как он сам писал об этом в 1908 году в отповеди члену Государственной думы Н.Л. Маркову: «Заслуги мои, как общественного деятеля юга России, запечатлены постановлениями Бахмутского уездного и Екатеринославского губернского земских собраний1898 г., почтивших меня отличием, редко выпадающим на долю гражданина, связав мое имя с названием той местности, где я трудился над созданием металлургических заводов и угольных копей, столь значительных по своей производительности, что в безводную степь ныне привлечено, нашедшее там средства к существованию, население в 40.000 душ» (Ф.  Енакиев. К вопросу о предприятии Северо-Донецкой железной дороги. Отповедь члену Государственной думы третьего созыва инженеру путей сообщения Н. Л. Маркову. – СПб, 1908. – С. 51).

К сожалению, о строительстве Петровского завода и его ранней истории сохранилось не так и много документов в отечественных архивах. По воспоминаниям писателя А. Бека, заводские архивы перед эвакуацией в 1941 году принесли на площадь перед заводоуправлением и сожгли. Ценные сведения о Русско-Бельгийском металлургическом обществе хранятся в бельгийских архивах (они систематизированы в изданном в Бельгии в 2005 году справочнике: Ren BRION et Jean-Louis MOREAU.  INVENTAIRE DES ARCHIVES DE LA SOCIETE GENERALE DE BELGIQUE S.A. Deuxi€me versement. 1822-1982). В частности, там есть данные о фондах, содержащих проекты уставных документов и объяснительные записки по Петровскому заводу и рудникам, соглашение между О. Неф-Орбаном, О. Биэ, Ф. Енакиевым и Б. Яловецким (1894 г.), финансовую и техническую документацию, переписку О. Биэ с руководством бельгийских обществ-инвесторов, различные отчеты о ходе строительства Петровского завода и о его работе (с. 11-14). Но пока эти архивные источники нам, к сожалению, недоступны. Некоторые из них использованы В. Пеэтерсом и Дж. Вилсоном в уже упоминавшейся ранее книге «L’industriebelgedanslaRussiedesTsars», изданной в 1999 году в Бельгии. На основе бельгийских архивов написана и переведенная на украинский язык книга Вима Пеэтерса «Сталь в степи», увидевшая свет в киевском издательстве в 2010 году. 

Скудны и мемуарные свидетельства о тех событиях. Поэтому так ценны «Воспоминания инженера», изданные в 1938 году в эмиграции, в Праге, Александром Ивановичем Фениным – строителем и первым руководителем Веровского рудника, часто общавшимся с членами правления РБМО и специалистами Петровского завода в 1895 – 1899 годах. Интересные факты о начальной истории ЕМЗ содержатся в воспоминаниях академика И.П. Бардина (И.П. Бардин. Воспоминания о Енакиевском металлургическом заводе. – Днепропетровск – Донецк, 2008) и в воспоминаниях академика М.А. Павлова, записанных и литературно обработанных писателем А. Беком (М.А. Павлов. Воспоминания металлурга. – Киров, 1992). 

Г.Г. Горбунев в интервью газете «Енакиевский рабочий» (5 декабря 1997 г.) «И даль истории, и день сегодняшний» вспоминал, как в 50-е годы прошлого века он вместе с В. Золотухиным (позже известным поэтом, а тогда, как и Георгий Григорьевич, рабкором газеты «Енакиевский рабочий») разыскали человека, приехавшего в середине 90-х годов 19 века на строительство Петровского завода, – бывшего унтер-офицера Семена Константиновича Новика. Произошло это случайно: В. Золотухину приглянулась внучка Новика, вот и решился он  ближе познакомиться с дедом, переговорив с ним про житье-бытье. Тот и рассказал о строительстве завода, о Федоре Енакиеве. Ведь Новик был свидетелем тех событий, работая приемщиком багажа на полустанке «Петровский пост», когда еще станции Енакиево не было. Горбунев с Золотухиным сразу же помчались в редакцию газеты. Журналисты И. Арутюнов и Б. Боровик как раз писали первую книгу о нашем городе – «Славный путь». Кто-то из них встретился с Новиком, и многое из его рассказов вошло в книгу.

Строительство завода близ станции Волынцево Русско-Бельгийское металлургическое общество начало весной 1895 года. Руководство этими работами собственники РБМО поручили, как пишет в  «Воспоминаниях инженера» А.И. Фенин, «небезызвестному тогда в Петербурге Федору Егоровичу Енакиеву. Предполагалась одновременная постройка металлургического большого завода с рельсопрокатным отделением и рудника на большую добычу каменного угля» (с. 66-67). А с бельгийской стороны после выхода в отставку в Донбасс прибыл генеральный директор общества «Сент-Леонард» Оскар Биэ (Вім Пеетерс. Сталь у степу. – К., 2010. – С. 22). Бельгийские инвесторы направили его в Бахмутский уезд директором-распорядителем, который наблюдал за ходом строительных работ и поставками бельгийской техники. По воспоминаниям А.И. Фенина, «Биэ был прекрасным образцом широкого и очень справедливого администратора» (с. 77).

У князя А.С. Долгорукова был куплен большой участок земли, расположенный по обе стороны от границы между Бахмутским уездом Екатеринославской губернии и Областью Войска Донского. Выкупили также земли, принадлежавшие и братьям Зарудним.

Во всех прежних публикациях датой начала строительства завода называлось лето (июнь или июль) 1895 года – уже после утверждения в правительстве устава РБМО и проведения первого собрания акционеров Русско-Бельгийского металлургического общества, на котором избрано его правление. Но, думается, более точная дата – весна 1895 года – все-таки названа в воспоминаниях А.И. Фенина, ведь сам Александр Иванович именно тогда вместе с другими специалистами прибыл в нашу местность. Да и вряд ли инвесторы, теряя время погожих месяцев, стали бы откладывать начало подготовительных работ на середину лета, рискуя не завершить их к осенней непогоде. Тем более что вопрос об утверждении устава РБМО, благодаря протекции С.Ю. Витте и Н.Х. Бунге, был практически решен еще в начале года, требовалось пройти по различным инстанциям лишь формальные процедуры его одобрения.

Вполне вероятно, что Ф.Е. Енакиев и Б.А. Яловецкий вместе с бельгийскими представителями посещали наш край и годом раньше. Предварительное соглашение с князем А.С. Долгоруковым о покупке земельного участка под строительство завода, как сообщают Ф.Е. Енакиев и Б.А. Яловецкий в уже цитированном ранее прошении на имя министра путей сообщения, достигнуто еще в 1894 году, а сама сделка оформлена позже, спустя несколько месяцев, в Петербурге. Но не очень-то верится, что русские и бельгийские предприниматели вложили бы миллионные средства в покупку земли и проект строительства завода, предварительно не побывав в той местности, где они задумали такое масштабное предприятие.

Место строительства завода – возле деревни Федоровка, в нескольких верстах от захолустной станции Волынцево Бахмутского уезда, на берегу реки Булавин – предложил Ф. Енакиев. Близко располагались  большие залежи коксующихся углей и руды, рядом – вода, известняк, неподалеку пролегла железная дорога.

«Куда только глазом не кинь – всюду необъятные и безлюдные степи, которые просто ошеломляют, – вспоминал посетивший Бахмутский уезд в 90-е годы 19 века профессор из бельгийского города Гент Марсель Лаувик. – Можно долго и напрасно искать людское жилище на этих равнинах с шелестящей травой и грунтом цвета чернил. Иногда можно напасть на маленькое жалкое селение, однако разбросаны они на большом расстоянии одно от другого, и снова – ничего!» (цит. по кн.: Вім Пеетерс. Сталь у степу. – К., 2010. – С. 36). А вот какие впечатления оставил наш край в памяти А.И. Фенина: «Только у нас, в целинных нетронутых степях, и то только весной, может быть так почти исчерпывающе прекрасно: мягкий, нежный, сухой воздух, еще темное, но быстро голубеющее и уже сияющее небо, аромат степи и жаворонки, жаворонки без конца…» (с. 88).

Именно здесь, посреди девственной природы, в широкой ложбине весной 1895 года развернулось возведение завода. Но вначале велись одни лишь земляные работы, планировались участки под будущие цеха. Сюда часто приезжали члены правления из Петербурга и представители бельгийских инвесторов. «Енакиев, любящий позу и жест, – пишет А.И. Фенин, – показывает с высоты соседнего холма посетителям и своим бельгийцам, занятым пока только над чертежами, муравейник сотен грабарских конных колымажек и белых копошащихся фигур грабарей – зрелище, пожалуй, импозантное и для бельгийцев несомненно новое» (с. 69). Рабочих из местных жителей, занятых на тяжелых земляных работах, не хватало, так что пришлось привлекать на стройку выходцев из соседних уездов Екатеринославщины и даже из других губерний России.

Большинство же служащих были по профессии инженерами-путейцами – главным образом поляки. Это и неудивительно, ибо кадры подбирал сам Енакиев из числа специалистов, которых он лично знал или которых ему рекомендовали его знакомые.

И только спустя несколько месяцев штат специалистов стал пополняться бельгийскими, люксембургскими, французскими инженерами, мастерами, менеджерами и квалифицированными рабочими. Прибыли и славящиеся на всю Европу строители из города Брен-л`Альо, чтобы возвести завод «так, как дома».

Кроме повышения в должности, им были обещаны проезд за счет компании и предоставление жилья. Еще один стимул – повышение зарплаты на 50 процентов. По данным В. Пеэтерса, бельгийский рабочий плавильного цеха в Донбассе в конце 19 века получал в год в среднем 1262 золотых франка (русский доменщик – 1110), бельгийский рабочий сталелитейного производства – 5825 (русский – 1210-1260), работник рельсового производства – 11650-27300 (русский – 1460-1550), бельгийский горняк – 3600-4800 (русский шахтер – 1970), бельгийский мастер – 4343-11170, начальник службы – 15000-18000, инженер – от 15000 до 50000, руководитель – 40-150 тысяч золотых франков (с. 35).

На строительство железной дороги, как установили кировские краеведы, Федор Енакиев привлек мужчин из немецкой колонии Манн-Гейм (ныне г. Кировское), ценя их трудолюбие. Они же на месте полустанка «Петровский пост» строили разъезд Петровские заводы, а позже станцию Енакиево. Федор Егорович платил немецким специалистам в 5-6 раз больше, чем своим. Семья Брехтов из Манн-Гейма договорилась с ним поставлять на стройку копчёные колбасы, окорока, сыр, арбузы, дыни и даже вязаные чулки (http://donbass.name/2009/10/27/kirovskoe.html).

Техническое руководство строительством завода было возложено на известных бельгийских инженеров-металлургов Филиппара и Галлера, причем Альфред Филиппар считался главным разработчиком проекта. По словам А.И. Фенина, они недоверчиво относились к русским специалистам, особенно их раздражали те инженеры, кто проявлял самостоятельность. Подготовленный ими проект, после уточнения на месте, согласовывался как в Петербурге, так и в Бельгии. Вполне вероятно, что Енакиев для этого выезжал совместно с Филиппаром и Галлером в северную столицу империи и в Брюссель.

Характер у Енакиева был вспыльчивый и очень требовательный, поэтому управляющие здесь долго не задерживались: за два с половиной года строительства завода их сменилось трое – инженеры путей сообщения Твардовский и Гиршман и горный инженер Подгаецкий.

Сначала приехавшим на строительство завода специалистам приходилось жить в палатках или в домах местных крестьян. Но вскоре построили бараки, в комнатах разместили по несколько человек. За обедом, вспоминает А.И Фенин, собирались «30-40 душ во главе с подолгу живущим на работах Енакиевым» (с. 69). Позже семейных специалистов определили в близлежащие усадьбы, а для руководителей стройки соорудили дома. Со временем рядом со стройплощадкой возвели добротные каменные дома для русских и иностранных специалистов. Рабочие сначала жили в наспех вырытых землянках, а потом для них сколотили тесные бараки.

К осени закончились подготовительные работы, и началось активное строительство заводских сооружений. Тысячи людей – не только крестьяне окрестных сел, но и работники, приехавшие издалека, – трудились от восхода до заката. Ломами, кайлами и лопатами рыли котлованы, засыпали выбоины и провалы, срезали древние курганы. Лебедками поднимали металлоконструкции, вручную подтаскивали тяжелые рельсы, на тачках возили камень.

Оборудование выписали из Европы, огнеупорный кирпич для доменных печей доставили из Франции. Строительный инструмент делали на месте – для этого построили кузницу и столярную мастерскую. Именно в них в 1896 году работал учетчиком великий русский писатель Александр Иванович Куприн. Вот какой он увидел и описал в повести «Молох» эту стройку: «Казалось, какой-то страшный подземный переворот выбросил наружу эти бесчисленные груды щебня, кирпича разных величин и цветов, песчаных пирамид, гор плитняка, штабелей железа и леса. Все это было нагромождено как бы без толку, случайно. Сотни подвод и тысячи людей суетились здесь, точно муравьи на разоренном муравейнике. Белая тонкая и едкая известковая пыль стояла, как туман, в воздухе».

Производство кокса на заводе начато в октябре 1897 года, но первая попытка оказалась неудачной, о чем подробнее расскажем в следующем очерке. Из-за этого на несколько недель отложили запланированный пуск завода. И только 27 ноября (9 декабря по новому стилю) 1897 года, после освящения, была задута первая доменная печь металлургического завода, названного в честь Петра Великого. (Кстати, годовщины основания завода правильнее отмечать не 27 ноября, как это вошло уже в нашем городе в традицию, а по новому стилю – 9 декабря).

На торжество из Петербурга прибыли некоторые члены правления РБМО, а из Бахмута –  руководители уездного земства. Участвовал ли в торжественной церемонии Ф.Е. Енакиев – по фотографии судить трудно, а других данных об этом нет. Но на фото можно разглядеть фигуры Б.А. Яловецкого и, по-видимому, О.Биэ. По воспоминаниям Фенина, на открытие завода прибыл вместе с правлением и Н.Н. Сущов (с. 68).

Пуск первого чугуна описан в повести Александра Куприна «Молох»: «Священник окропил домну со всех сторон «святою водою» и, боязливо, торопясь, спотыкающейся старческой походкой отошел в сторону. Горновой мастер, жилистый чернолицый старик перекрестился и поплевал на руки. То же сделали четверо его подручных. Потом они подняли с земли очень длинный стальной лом, долго его раскачивали, и, одновременно крякнув, ударили им в самый низ печи. Лом звонко стукнулся в глиняную втулку. Зрители в боязливо-нервном ожидании зажмурили глаза, некоторые подались назад. Рабочие ударили в другой раз, потом в третий, четвертый… И вдруг из-под острия лома брызнул фонтан нестерпимо яркого жидкого металла. Тогда горновой мастер кругообразным движением лома расширил отверстие, и чугун медленно полился по песчаной бороздке, принимая оттенок огненной охры». (Повесть Куприна – художественное произведение, написанное по впечатлениям автора о нескольких металлургических заводах Юга России, поэтому и не претендует  на точное историческое отображение строительства и пуска именно Петровского завода. Но общая атмосфера металлургического предприятия того времени типична и для ранней истории ЕМЗ, а отдельные эпизоды и характеры героев вполне узнаваемы в событиях, связанных с Петровским заводом).

А. Филиппар также присутствовал на торжестве задувки первой доменной печи. Как рассказывает академик М.А. Павлов в своих «Воспоминаниях металлурга», посмотрев на все, что было сооружено по его чертежам,  А. Филиппар ударил себя по голове и с гордостью воскликнул:

–  Подумать, что все это вышло из этой головы!

«Однако, – по мнению М.А. Павлова, – из этой головы вышло и кое-что несуразное.

– Вы видите, например, высокие каменные эстакады, – пояснял своим студентам, которых привез летом 1901 года на Петровский завод Михаил Александрович, бывший тогда профессором Екатеринославского высшего горного училища. – Филиппар расположил их перпендикулярно линии доменных печей, а на рационально построенных заводах они располагаются параллельно линии печей и вблизи их. Посмотрите, на какое расстояние приходится каталям везти вагоны с рудой из самых дальних отделений эстакад.

Изменить неправильное положение эстакад не удалось и при советской власти, так что от ошибки Филиппара до сих пор страдает Петровский завод, ныне завод имени Орджоникидзе» [воспоминания записаны в 30-х годах 20 века] (с. 289).

А поднявшись на  доменную печь, М.А. Павлов увидел нечто такое, во что даже не поверил своими близорукими глазами: совершенно открытый, как в самых старых доменных печах, колошник и трубу большего диаметра, прободающую этот колошник. По этой трубе подавался доменный газ в общий газопровод: часть газа выделялась в атмосферу и горела, что чревато взрывом. По мнению М.А. Павлова, ни один русский инженер не допустил бы такого устройства.

Спустя несколько дней вступила в строй вторая домна, в декабре начал действовать и бессемеровский цех. К концу года завод состоял из двух доменных печей с суточной производительностью 18000 пудов чугуна с плавкой на криворожских и местных рудах, двух угольных шахт и двух коксовых батарей по 60 печей каждая, двух бессемеровских конвертеров проектной мощностью 36000 пудов стали. Рельсопрокатное отделение в январе 1898 года (по другим данным – в декабре1897 г.) начало прокатку рельсов, а спустя два месяца стало поставлять их заказчику.

Вместе с заводом рос и поселок. По данным первой всеобщей переписи населения Российской империи1897 г., в поселке при Петровском заводе РБМО проживали 3167 человек (2236 мужского пола и 931 женского), из них 2881 – православного вероисповедания (Населенные места Российской империи… / Под ред. Н.А. Тройницкого. – СПб., 1905. – С. 62). Кстати, по данным той же переписи в 1897 году на территории нынешнего Енакиева было еще несколько крупных по тому времени поселений: Веровка (Верещагино) с 1083 жителями (566 мужчин и 517 женщин), Еленовка (Волынцево) с 856 жителями (464 мужчины и 392 женщины), Еленовское (Раевка) с 587 жителями (273 мужчины и 314 женщин), Корсунь с 3327 жителями (1668 мужчин и 1659 женщин), Ольховатка с 2719 жителями (1364 мужчин и 1355 женщин), в том числе 1469 православными и 1229 старообрядцами (с. 59-62).

 Александр КУПЦОВ