Яблоневые сады во все времена были одинаковы. А вот наряд старушки, изображенной на переднем плане картины, явно не из века нынешнего, скорее - из XIX. Между тем, преподавателю живописи Енакиевской школы искусств Владимиру Юрьевичу Савелову захотелось вместить такой незамысловатый сюжет в обычном напольном... зеркале. Получается, что зазеркалье хранит в себе реальность несуществующую, давно ставшую прошлым. Авторский мистицизм?... Сам себя я отношу к реалистам, - говорит Владимир Савелов. - А элементы мистицизма, которые вношу в работу, скорее приобретенная с годами черта характера. Я с юности не стремился в большие коллективы, более того, избегал многолюдных мест или сборищ. Ну, мне и одному не было скучно. Впрочем, живопись, как явление искусства, сама по себе мистична. А некоторое "нагнетание" страстей кистью Савелова лишь подчеркивает загадочность и потустороннюю сущность палитры. Тем более что и стал художником, учителем живописи герой повествования тоже несколько "туманным" образом, хотя преподаватель он уже в третьем поколении. Бабка по матери учила детей географии, мама и отец - математике и физике. А сам Владимир трижды поступал в архитектурный институт, но именно из-за плохого знания точных наук срезался. Плюнул на затею стать зодчим, отслужил в армии и поступил в Курский педагогический институт на художественно-графический факультет. И с 1983 года трудится в Енакиевской художественной школе, которую заканчивал в детстве. Некоторое время даже директорствовал здесь. Почему не задержался на этой должности? Савелов объясняет: - Организатор из меня никчемный. И, как уже говорил, я кот, который гуляет сам по себе. Умею доводить до конца задуманное лично мной и не умею "строить" коллектив. Пожалуй, определенная оторванность от мира подлунного и бренного из характера художника шагнула и на его полотна. Особенно заметна обособленность в работе "Осень", которая - автопортрет, но в неожиданномпространственно-композиционном исполнении. Автор узнаваем. Однако видит его даже не зритель, а небо, потому что вид на "героя" полотна именно сверху. Владимир оспорил такое понимание работы: - Не небеса в меня всматриваются, а я в них! Но можно предположить и обоюдную заинтересованность: автора - небом и неба - автором. Чего ждут друг от друга, предсказать невозможно. Потому что в таком симбиозе мирского и Вышнего - извечный поиск творцом истины. А то, что поиск продолжается далеко не первое десятилетие, доказывает еще одно полотно - "Почти, как люди". На сцене - Арлекин, заламывающий руки, упавший Пьеро, за кулисами - окно в ночную Венецию. Трагедия, боль, ощущение непоправимой утраты или разочарования бросаются в глаза сразу при первом взгляде на работу. Почему такая трактовка изначально комедийных цирковых персонажей? - Была и другая, - говорит Владимир. - Лет тридцать назад изображал я тех же героев на улице солнечного города веселыми, под стаями взлетающих воздушных шаров. Та работа называлась "Цирк приехал". Как видишь, пришло переосмысление, а с ним и горечь, понимание простой истины: в мире не все весело, что таковым кажется. И клоуны умеют страдать. Второе дно, подтекст присутствуют пусть и не во всех, но в очень многих работах Савелова. Зная его не один год, таки удивился метаморфозам, происшедшим в художнике. А он их и не отрицает. Да и не ждет каких-то поблажек от судьбы, жизни или людей, оценивающих его произведения. В этом, как ни странно, тоже цельность натуры. Иносказательность же творчества - не слабость таланта, а его сила. Савелов не состоит в Союзе художников. И не стремится туда. Да и к своему, таланту относится, несколько занижая планку, как бы недооценивая себя. Может быть, отсюда и пронзительность созданных им художественных образов. Они живут самостоятельно по названию картины "Почти, как люди"... И о своей живописи автор говорит в явно прикладном плане: - Пишу потому, что это доставляет удовольствие. А еще, что я мог бы передать детям, если бы сам не работал карандашом, кистью?... Вот, например, натюрморт с лампой. Я выстроил его для учеников. Они работали акварелью, а я - маслом, рядом с ними. Ну, как бы двойная наглядность, процесс наяву... Думаю, что детворе только на пользу. Да и я тоже подшлифовал навыки. Владимир СКНАРЬ
«Енакиевский рабочий» № 90 (13451)
| 
