История Енакиевского металлургического завода (1917-1941). Часть Первая. Пуск разливочной машины послужил стимулом для нового производственного подъема среди металлургов. Началась новая эпоха развития завода. Эпоха первооткрываний и самых высоких в стране трудовых показателей. Работать по-ударному стало стремлением большинства. Иначе и не могло быть, так как ударники представляли передовой, ведущий отряд рабочего класса. Они были инициаторами ломки устаревших приемов труда и всего того, что мешало движению вперед. Горячо включились в соревнование комсомольцы. Они объявили доменную печь № 5 ударной, обязавшись довести ее суточную производительность до 440 тонн чугуна. Уже на следующий день ударники перевыполнили свое обязательство, затем пятая домна стала давать по 500 тонн в сутки. Работу доменного цеха тормозило воздуходувное хозяйство. Считалось, что к моменту пуска четвертой домны работали три паровые воздуходувки, хотя фактически можно было положиться только на одну. Две других — из-за недостатка пара и изношенного оборудования — чаще бездействовали. Инженерам и техническому персоналу цеха приходилось немалыми усилиями удерживать работу печей на приличном уровне. Положение изменилось лишь с вводом в строй новой воздуходувной станции с надежными агрегатами. Она не только обеспечила дутьем действующие печи, но и позволила задуть две новые — № 3 и № 5. После того, как утряслись транспортные неполадки, усилилось воздуходувное хозяйство, упорядочилась и укрепилась механизация загрузки, улучшилось снабжение коксом, доменный цех выровнял свою работу. Много сделали для реконструкции доменного цеха инженеры П. И. Коробов, Л. Р. Башаров, А. С. Матвеечев, Г. А. Белевцев, С. И. Недосекин и многие другие. Немало усовершенствований было проведено и в мартеновском цехе. В 1932 году по инициативе С. С. Гудовщикова мартеновцы стали применять в качестве топлива смесь коксового и доменного газов. Это принесло сталеплавильщикам мартеновской печи № 5 рекордный в мире по тем временам результат: 7,45 тонны с одного квадратного метра пода печи. 25 мая 1933 года, выступая на съезде сталеплавильщиков по качественным сталям, Серго Орджоникидзе сказал: — Инженер Гудовщиков в прошлом году... с пятого мартена добился снятия с одного квадратного метра площади пода печи 7,45 тонны, тогда как общее явление у нас — 2,5— 4 тонны металла... Енакиевские сталеплавильщики освоили также, производство высококачественной дисковой стали для заводов сельскохозяйственного машиностроения. Производство новых марок сталей и растущая потребность в них поставили вопрос о создании на заводе экспресс-лаборатории. В 1932 году такая лаборатория была открыта, начал действовать и металлографический кабинет. Анализы проб стали проводиться теперь по ходу плавки, быстро и точно. Сталевары смогли, наконец, отказаться от дедовского определения содержания углерода по излому кованой «плюшки». Донбасс стал родиной стахановского движения, в короткий срок охватившего все отрасли народного хозяйства. 31 августа 1935 года на шахте «Центральная-Ирмино» Алексей Стаханов вырубил за смену 102 тонны угля, превысив установленную тогда норму в четырнадцать раз. Весть об этом трудовом подвиге тотчас же облетела всю страну. На Енакиевском металлургическом заводе первой откликнулась на новый почин смена прокатчиков мастера стана 360 И. Д. Голубова. Узнав о рекорде Стаханова, И. Д. Голубов решил и у себя перестроить работу по-новому. В таком сложном производстве, как прокатка, нелегко было быстро добиться успеха. В этом процессе все взаимосвязано. Ритм и качество зависят от степени нагрева заготовок, от того, насколько своевременно поступают они в калибровочные ручьи стана. А главное — работа самого стана. Это — четко отрегулированные механизмы. Это — борьба за секунды. Перед началом работы прокатчики тщательно осматривали все узлы стана, затем старались не допускать, чтобы прокатное поле «темнело». Огненные полосы должны были непрерывно следовать друг за другом в таком ритме, чтобы ни одна из них не успела остыть и задержать продвижение последующей. Новый темп работы обеспечивался слаженностью действий прокатчиков, высокой трудовой дисциплиной. Коллектив Голубова добился отличных результатов. На том же стареньком стане, с тем же количеством "людей за одну смену было выдано продукции почти в два раза больше обычного. Последовав его примеру, на стахановскую вахту встал коллектив стана 280. Там катали проволоку, скорости были еще большими, еще больше сноровки требовалось от рабочих. Но и этот коллектив также закончил вахту с победой. Вскоре весь цех включился в стахановское движение. К концу 1935 года впереди соревнующихся шли 125 стахановцев-коммунистов. Стахановское движение охватило весь завод. Уже к началу 1936 года в одном только доменном цехе насчитывалось более трехсот стахановцев. Особенно широкий размах движение получило среди одиночных профессий — каталей, кузнецов, токарей, слесарей, грузчиков. В доменном цехе первыми стахановцами стали катали Григорьев, Мотосов, Стрелков. Каталь Бурба возил своей «козой» по 3-3,5 тонны скрапа за раз. Одним из первых на заводе он был «награжден за стахановский труд орденом Ленина. В мартеновском первыми добились успеха коммунисты кузнец Макаров и его молотобоец Холоша. Среди комсомольцев одним из первых включился в стахановское движение комсорг доменного цеха газовщик Павел Голачев. Стахановское движение заметно активизировало работу всего завода. В 1936 году металлургами было выдано 903 000 тонн чугуна, 645 000 тонн стали и 580 000 тонн проката. В 1937 году Енакиевский металлургический завод производил стали столько, сколько вся Польша. В 1938 году вступает в действие построенная на Енакиевском заводе аглофабрика. Это была первая отечественная аглофабрика, освободившая от иностранной зависимости еще один участок черной металлургии. В том же году енакиевские сталеплавильщики на третьем конверторе первыми в стране начали освоение дуплекс-процесса. Снова остро встает вопрос реконструкции завода. Группа ведущих специалистов во главе с начальником проектного отдела завода В. В. Лемпицким совместно с инженерами, техниками и рабояимн составила -новый проект переоборудования предприятия. Площадка завода по-прежнему оставалась малой, стиснутой со всех сторон. Поэтому в проекте главное внимание уделялось рациональному использованию существующих агрегатов, механизации трудоемких процессов, ликвидации отстающих участков. Коренная задача нового проекта заключалась в том, чтобы полностью обеспечить металлом прокатное отделение. Изменил свой облик и город металлургов. За годы предвоенных пятилеток в нем были построены новые Дворцы культуры, школы, магазины, больницы, детские сады и ясли. 260 500 кв. метров жилья получили жители города. Все дома были электрифицированы и радиофицированы. В городе широко велось строительство водопроводной и канализационной сети. В 1932 году был лущен трамвай, который соединил центр города с поселком металлургов — Красным Городком. В 1941 году в городе было 11 больниц, центральная поликлиника, 20 амбулаторий и медпунктов. Металлурги и горняки оздоровлялись в домах отдыха и санаториях. В Енакневе работали металлургический техникум, педагогическое училище, фельдшерско-акушерская школа, в которых обучалось 1240 учеников. В 1938 году в городских школах обучалось 32 тысячи детей — это в десять раз больше, чем до революции. Дети металлургов и горняков имели возможность повышать свой культурный уровень в музыкальной школе, в кружках при Дворцах культуры и клубах. Любовь к родной земле, гордость за свой обновленный город, за свою страну, желание прославить ее подвигами—все это с необычайной силой проявлялось в повседневной жизни и делах металлургов. Много раз возвратятся художники и хроникеры к последнему мирному утру 22 июня 1941 года. Оно было на редкость солнечным и спокойным. И вот этот ясный день взорвало невероятное в своей страшной неожиданности слово «воина». Телефонистки заводского коммутатора связались со всеми цехами и службами завода, сообщив: «Немедленно явиться к директору». Директор завода П. И. Губкин встречал всех молча. Входившие так же молча рассаживались. И в этом необычном молчании чувствовалась огромная тревога. — Сегодня, в 4 часа утра, — неслось из динамика, — без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города... - Завод переходит на военное положение. А это значит - малейшая небрежность или даже недостаток энергичности будут рассматриваться как преступление... Над контрольными воротами завода висел огромный транспарант со словами В. И. Ленина, что в такой обстановке все должно быть подчинено интересам войны, вся внутренняя жизнь страны должна быть подчинена войне, ни малейшее колебание на этот счет недопустимо. В первые же дни войны треть рабочих и инженерно-технических работников ушла на фронт. Теперь каждому, оставшемуся на заводе, приходилось работать за двоих, а то и за троих. Всеобщая организованность и максимальное напряжение сил. позволили коллективу завода работать лучше, чем в предвоенные годы. Если среднемесячная производительность в 1940 году составляла 71,4 тысячи тонн чугуна, 21,8 тысячи тонн бессемеровской стали и 46,3 тысячи тонн проката, то в 1941 году она возросла до 77,6 тысячи тонн чугуна, 35,6 тысячи тонн бессемеровской стали и 57 тысяч тонн проката.. Война подкатывалась все ближе. Город стал непривычно многолюдным. Особенно станция. Помещение вокзала, перрон, привокзальная площадь —все это было забито беженцами. С узелками и чемоданами, в одиночку и целыми семьями ехали сорванные с мест люди на восток. В обратную сторону двигались воинские эшелоны. Все больше проходило через Енакиево на восток эшелонов с оборудованием эвакуирующихся заводов. Уже демонтировали днепровскую группу заводов. В этом нелегком деле принимали участие и енакиевские металлурги, выезжавшие на помощь товарищам:
...Енакиевский завод продолжал пока работать. На производственных совещаниях в директорском кабинете с тревогой говорилось, о том, что для производства боеприпасов не хватает ферросплавов, никеля, цветных металлов, что мало выпускается металла для бронетанковой техники. А давать его становилось все труднее: катастрофически уменьшалось поступление сырья и материалов. Эшелоны с рудой из Кривого Рога приходили полуобгорелые, с изрешеченными осколками бомб пульманами, насквозь пропахшие пороховой гарью. Сжимались сердца людей: долго ли продержится Кривой Рог?.. Прибывший в сентябре эшелон с уральскими концентратами положил конец всем надеждам. Стало ясно, что криворожская руда отрезана, что сохранить нормальный уровень производства в течение ближайших месяцев едва ли удастся. В ход были пущены все, какие только возможно, резервы. Дошла очередь и до пыли. Рудную пыль, оседавшую в пылеулавливателях доменных печей, многие десятилетия вывозили в отвалы. Время спрессовало ее. Теперь два экскаватора день и ночь рылись в отвалах, пыль отвозили на аглофабрику, спекали, и снова она в виде агломерата отправлялась к домнам. «Дети, женщины, — вспоминает бывший тогда начальником доменного цеха Н. М. Мищенко, — пришли нам на выручку. Они организовали сбор руды на старых отвалах и металлического лома по городу». По мере приближения фронта положение еще больше усложнилось. Через фронтовую линию пытались прорваться воздушные разведчики. Полыхающие свечи доменных печей, дымные трубы мартенов, выпуск огненных потоков расплавленного металла, феерическая звездная россыпь бессемера... Как все это спрятать от ночных фашистских стервятников? В проектном отделе срочно разработали мероприятия по переустройству цехов завода в условиях военного времени. Прежде всего подготовили чертежи для светомаскировки всех цехов, строительства надолб, бетонных дотов, газоубежищ, укрытий... Ответственным за светомаскировку был назначен главный энергетик завода В. М, Клименко. — Работы оказалось немало, — рассказывает Василий Михайлович.—Мартеновский цех, к примеру, весь обшили железом. Но сквозь малейшую щель или дырочку от гвоздя прорывались ослепительные лучи. Заделывали эти дырочки чем могли — и заваривали, и заклепывали, и законопачивала.,. И все же, когда пускали плавку чугуна или стали, зарево освещало громадины домен и частокол труб. Енакиевцы готовились к налету непрошеных гостей. И скоро они явились. В ночь на 1 сентября 1941 года завод подвергся первому воздушному налету. Выдавалась очередная партия кокса. Скрыть это ника-кой маскировкой было невозможно. В той стороне ухнул сильный взрыв. Второй. Третий... По крышам и железной шинке цехов заплясали тысячи осколков. Сбросив бомбы, налетчики осыпали зазод градом трассирующих пуль и исчезли так же внезапно, как и появились. В начале августа 1941 года енакиевцы единодушно поддержали призыв трудящихся страны создать народный фронт обороны. В кассу оборонного фонда сразу же стали поступать трудовые сбережения металлургов, облигации, деньги, заработанные на воскресниках. По улицам Енакиева ежедневно шагали отряды рабочего ополчения. Металлурги были объединены в четыре батальона ополченцев. Едва отдохнув после работы, они обучались военному делу, готовились к демонтажу оборудования на случай эвакуации завода. К концу сентября 1941 года фронт приблизился настолько, что уже не оставалось сомнений в необходимости остановки и эвакуации завода. В первую очередь спешили вывезти в глубокий тыл людей. Так же спешно вывозилось оборудование. В погрузке принимали участие все. Теперь уже каждый рабочий ежедневно приходил на завод, независимо от своей смены. На гудок больше никто не обращал внимания. Сталевары, ковшевые, чугунщики, мастера, каменщики становились слесарями и грузчиками. Руководила демонтажем завода специальная комиссия, в состав которой входили директор завода П. Н.Губкин, заместитель директора П. А. Стукалов, начальник транспортного цеха М. Ф. Труженко. С завода успели отправить шесть эшелонов. Последний ушел 15 октября 1941 года, в нем уезжали руководители завода. Уезжали из родного города в ясный осенний день. Над землей стояли пряные запахи покинутых огородов и опавших листьев. «Мы вернемся еще!» — мысленно повторял каждый, ибо каждый верил только в победу.
Первые в Донбассе (история востановления ЕМЗ после войны).
| 
