В 1894 году Федор Егорович Енакиев все чаще задумывался о создании металлургического гиганта в Донбассе. Страна остро нуждалась в металле, особенно в рельсах, скреплениях и подвижном составе для строящихся железных дорог. Но у отечественных предприятий денег для осуществления такого проекта не было. Значит, без привлечения иностранных инвестиций никак было не обойтись. Тем более иноземный капитал в конце 19 века заметно активизировался на промышленном рынке России, а царское правительство всецело содействовало финансовым вложениям извне. Одно только было ограничение: власти запретили зарубежным инвесторам создавать на территории страны предприятия без участия отечественных бизнесменов.  Используя наработанные связи и возникшие возможности, Ф. Енакиев выдвигает идею создания Русско-бельгийского общества для организации металлургического предприятия в Донбассе. При этом он исходил из успешного опыта работы юзовского "Новороссийского Общества каменноугольного, железного и рельсового производства", развернутого англичанином Дж. Юзом. На протяжение 1894 года он не раз встречался, обсуждая этот проект со своим единомышленником – надворным советником Болеславом Антоновичем Яловецким. Вместе с ним разработал устав нового общества, который в следующем году одобрил министр финансов С.Витте. 2 июля 1895 года правительство утвердило устав Русско-Бельгийского металлургического общества с основным капиталом 8 миллионов рублей. Его учредителями, кроме Ф.Е. Енакиева и Б.А. Яловецкого, стали бельгийские подданные Октав Неф-Орбан и Оскар Биэ.
С этого времени начинается активная деятельность Ф. Енакиева в Донбассе. Изучив возможные варианты по строительству завода, он останавливается на селении Софиевка, расположенном возле речки Садки. Обосновывая перед компаньонами свой выбор, приводит следующие аргументы. Во-первых, здесь уже действовал до начала 1868 года опытный чугуноплавильный завод, названный в честь Петра I Петровским. Во-вторых, близко располагались залежи коксующихся углей и руды, рядом – вода, известняк и огнеупоры, неподалеку железная дорога. В-третьих, имелись рабочие кадры, получившие определенную квалификацию на ранее действовавшем заводе. И, в-четвертых, имелся перспективный рынок сбыта продукции в связи с активизацией железнодорожного строительства и переоснащением Военно-морского черноморского флота. В итоге Ф. Енакиев добивается того, что в 1895 году в трех километрах от старого завода, на землях, приобретенных Русско-Бельгийским обществом у князя Долгорукого, начинается сооружение нового завода, получившего то же название – Петровский. В широкой ложбине возводились две доменные печи, два бессемеровских конвертора, рельсопрокатные, механические и чугунолитейные отделения, 120 коксовых батарей. Многие металлургические заводы в момент своего возникновения строили на своей территории или рядом и угольные шахты для обеспечения производства топливом. Поэтому здесь также одновременно со строительством завода заложили три шахты – «Веровку», «Нарьевку» и «Бунге». Строительство завода велось по проекту бельгийского инженера Альфреда Филиппара. При задувке первой доменной печи, приглашенный на это событие Филиппар постучал по своей голове и с гордостью воскликнул: - Подумать, что все это вышло из моей головы! Наверное уже тогда закладывалась судьба нашего завода и города быть передовиком, но при этом иметь по мировым меркам ошибки и изъяны, которые енакиевцы скрывают и побеждают своим трудом и выносливостью. На самом деле проект первой доменной печи предполагал тяжелейший труд каталей, относительно печей на других заводах России. Много лет спустя известный русский металлург академик М.А.Павлов, посетивший завод в книге «Воспоминания металлурга» писал: «Взгляните на высокие каменные эстакады. Филиппар расположил их перпендикулярно к линии доменных печей, а на других заводах они расположены параллельно и значительно ближе. Посмотрите на какое расстояние каталям приходится везти вагонетки с рудой из самых дальних эстокад... Поднявшись на доменную печь я там увидел нечто такое, что не поверил своим близоруким глазам, и попросил чертеж колошника… Я увидел так называемый открытый колошник, совершенно открытый как в самых старых доменных печах, и трубу большего диаметра, прободающую этот колошник. По этой трубе подавался доменный газ в общий газопровод: часть газа конечно выделялась в атмосферу и горела. При таком устройстве всегда возможен взрыв… Думаю что не один русский не допустил бы у себя такого устройства ». Увы, но традиция не считать людской труд и здоровье заложен в этом городе от истоков. Итак, 27 ноября 1897 года была задута первая доменная печь. К этому моменту из Петербурга прибыли некоторые члены правления общества, а также местный священник, уездное начальство ,и прочие гости. Торжественный акт пуска первого чугуна, который одинаково проводился на всех русских заводах, описан писателем Александром Ивановичем Куприным в повести "Молох": "Священник окропил домну со всех сторон "святою водою" и, боязливо, торопясь, спотыкающейся старческой походкой отошел в сторону. Горновой мастер, жилистый чернолицый старик перекрестился и поплевал на руки. То же сделали четверо его подручных. Потом они подняли с земли очень длинный стальной лом, долго его раскачивали, и, одновременно крякнув, ударили им в самый низ печи. Лом звонко стукнулся в глиняную втулку. Зрители в боязливо-нервном ожидании зажмурили глаза, некоторые подались назад. Рабочие ударили в другой раз, потом в третий, четвертый... И вдруг из-под острия лома брызнул фонтан нестерпимо яркого жидкого металла. Тогда горновой мастер кругообразным движением лома расширил отверстие, и чугун медленно полился по песчаной бороздке, принимая оттенок огненной охры. Целые снопы блестящих крупных звезд летели во все стороны из отверстия печи, громко треща и исчезая в воздухе"... Примерно так происходили события и здесь, на Петровском заводе. Спустя несколько дней, вступила в строй вторая домна, в декабре начал действовать бессемеровский цех и другие отделения. В акте приемки от 5 декабря 1897 года специальная комиссия указывала: завод состоит из двух доменных печей с су-точной производительностью 18000 пудов чугуна, с плавкой на криворожских и местных рудах, 120 коксовых батарей, двух конверторов проектной мощностью 36 000 пудов стали. Столько же пудов рельсов должно было выпускать и рельсопрокатное отделение. Предполагалось, что две капитальные шахты будут давать ежегодно по 2 миллиона пудов угля каждая. "Софиевка" же еще в 60-х годах давала по 200 000 пудов в год. К новому заводу перешло название "Петровский". Прежний опытный завод стали называть Старопетровским. В 1898 году, когда отмечалась годовщина пуска завода, месторасположение завода, рудников и прилегающих поселков получило название Енакиево - в честь инициатора строительства завода. Работниками завод становился в основном пришлый люд. Завод «засасывал» всех и крестьян бежавших от страшного голода после засухи 1897 года, и беглый люд, бывших каторжников, искатели новой доли, но предпочтение отдавалось все же квалифицированным кадрам. Пришлые люди селились артелью, сообща снимая помещение или строя землянку. Быт бедный и не устроенный. Вдоль – сплошные деревянные нары. Для семейных отгораживались занавесками углы. Между нарами длинный стол, один на всех, который обычно использовался зимой, а летом служили столы и лавки, врытые в землю, возле землянок. Здесь же бегали бледные ребятишки. Прием на завод выполняли бельгийцы. И не все проходили отбор. Также как и сейчас на завод было трудно устроится.«Счастливчики», отобранные бельгийцами превращались из орловских, черкасских, русских, украинцев в темную забитую нуждой массу. Такая рабочая сила устраивала зарубежных предпринимателей. Ей можно было платить меньше, эксплуатировать больше и не тревожится о серьезных возмущениях. В начале ноября 1898 года рабочие отказались работать. Опустели литейные дворы у доменных печей. Зловещая тишина наступила в рельсопрокатном и механическом цехе. Забастовка возникла стихийно. Люди вышедшие из цехов, толпились возле заводских зданий, серых от потоков размытой дождями сажи. Шумели, угрожали, потрясали черными кулаками. Бастующие требовали дифференцированной оплаты труда, прибавки на 10 копеек в день, прекратить избиение рабочих и увеличить количество топлива, выдаваемого семейным. В это время близились торжества по случаю годовщины пуска завода, ожидался приезд членов Русско-бельгийского металлургического общества. Бунтари могли сорвать праздник. К тому же Федор Егорович Енакиев, организатор РБМО не потерпел такого положения. Управляющий петровского завода Твардовский не решился «спустить» на толпу казаков. Бунтарей всех одновременно уволить невозможно. В итоге требования рабочих были удовлетворенны. Это была первая победа петровцев. После пуска предприятия Ф.Е. Енакиев редко бывал на заводе, но в каждый свой приезд он не только интересовался производственными вопросами, но и заботился о развитии поселка. Это стало главным делом его жизни. Недаром к годовщине выплавки первых тонн чугуна на Петровском заводе в 1898 году решением Бахмутского уездного и Екатиринославского губернского земских собраний местность, где располагался завод, рудники и населенные пункты Русско-Бельгийского общества, была названа именем его основателя – Енакиево. Позже такое же название получила и железнодорожная станция. По сравнению с небольшими уральскими металлургическими заводами, возникшими еще при Петре Первом и Екатерине Второй, новый Енакиевкий завод выглядел индустриальным гигантом. На предприятии были установлены машины и агрегаты сложных по тем временам конструкций, но между цехами не было стройной взаимосвязи. Завод, как и другие предприятия акционерных обществ, насыщался оборудованием случайно, поэтому не было ни одной машины, ни одной печи, похожей на другую. В течении двух лет Петровский завод значительно разрастался. В 1900 году задувается третья доменная печь и начинает функционировать первая 20-тонная мартеновская печь. А в последующие четыре года вступают в строй еще две мартеновские печи и мелкосотовой стан 360. Рабочие руки выручали ненадежную механизацию, вскоре завод стал одним из авторитетных предприятий в стране. Это был период развития капитализма в России, активизировавшийся после отмены крепостного права. Количество фабрик и заводов увеличилось почти вдвое. Петровский завод входил в состав шести заводов Юга, пользующихся особыми привилегиями и премиями. Петровский завод выполнял в основном заказ государства – производил рельсы для строящихся новых дорог. Страна готовилась к войне с Японией. В связи с этим заводы юга обеспечили большими заказами и оплатили эти заказы за несколько лет вперед по ценам, вдвое превышающим рыночные. Из 8,5 миллионов рублей Петровскому заводу досталось 1,8 миллиона рублей. В 1903 году Русско-бельгийское металлургическое общество получило заказ на 12 миллионов пудов рельс, что обеспечивало деятельность заводов в течении шести лет. Петровский завод входил в состав шести заводов Юга, пользующихся особыми привилегиями и премиями. Чем больше был объем производства, тем большую премию получали хозяева. В 1905 году например РБМО получило 1,63 миллиона рублей в то время, как всем шести заводам казной было выделено 3,5 миллиона рублей. Но вся механизация завода была установлена для повышении производства, но не облегчения труда металлургов. Техники безопасности не существовало. Смерть и увечья подстерегали рабочих то в одном, то в другом месте. Настоящее пекло было возле доменных печей, не имеющих металлических кожухов. По гигантской толстой трубе, опоясывающей каждую печь, подается горячий воздух к фурменным отверстиям и затем в саму доменную печь. Раскаленная кладка горна для прочности стянута множеством стальных обручей. Черные растрескавшиеся кирпичи то и дело поливают водой из брызгал, расположенных вокруг кладки. Из-под земли сочится газ. Чад, пар, жарища. И толчея. Немало требовалось рабочих рук, чтобы обслужить одну печь: несколько десятков канавщиков и чугунщиков копошились здесь, вручную готовя литейный двор для разливки чугуна, а чтобы пробить летку, иногда одним «бараном» орудовали сразу одиннадцать человек. Угоревшего или обессилившего отливали водой, и снова рабочий становился к печи. Исполинское чудовище отличалось коварным нравом. Никто не мог заглянуть в огненное нутро его, никто не мог предугадать, какую шутку выкинет оно в отместку за невежество и жадность бельгийцев. Под давлением жидкого чугуна в горне незаметно появлялась трещина. Чугун устремлялся в нее и разрывал кладку. Огненная, брызжущая снопами искр масса разливалась вокруг, сжигала все на пути. Если же перед этим потоком огня оказывалась вода, хотя бы в самых незначительным количествах, раздавался оглушительной силы взрыв, который уносил человеческие жизни и разрушал строения. Замирало запоздалое «Эй, берегись!». Метались обезумевшие от ужаса рабочие, срывали с себя дымящуюся одежду. Люди страдали не только у печей, но и на верху, на колошниках, где загружалась шихта. Из расклеенной пасти чудовища, даже когда оно не буйствовало, вырывались удушающие газы, от которых у работающих на колошнике «верховых» мутилось в глазах и голова шла кругом. Если у печей нужна была сила, выносливость, мужество, то в прокатных цехах рабочий должен был обладать прежде всего проворством и кошачьей гибкостью. Рабочие вдвоем – втроем, пряча лица от жара, ворочают слитки крюком. Затем, кантуют готовые изделия. Тела рабочих напряжены до предела, по обожженным лицам катится мутный пот. Только 15-20 минут мог непрерывно отработать вальцовщик, а затем его – часто без сознания – оттаскивали от стана и отливали водой. Такой была техника предприятия в начале прошлого века. Не мудрено, что производственные травмы были обычным делом. Академик И.П.Бардин в книге «Жизнь инженера» писал: «Механизация труда? Хозяева Южных заводов не видели в этом необходимости. К чему в самом деле, нужна была им механизация, дорогие машины, когда в России такие дешевые руки? ». А звучит то актуально по сегодняшний день. Завод содержал двух юристов. Оба они всю свою деятельность сводили в основном к тому, чтобы доказать, что в любом несчастном случае пострадавший виноват сам. Таким образом, положенные за травму 50 процентов зарплаты редко кому доставались, переходя в казну бельгийцев. Если же рабочий просто заболевал, то тут уж ему никаких пособий вовсе не полагалось. Голод, грязь, нищета и невежество царили в землянках, казармах и бараках. Ежегодно гуляющие по огромной России страшные эпидемии чумы, холеры, тифа оседали именно в бараках и казармах, уносили многие сотни человеческих жизней. Рабочий день царским законодательством фактически определял 11,5 часа. Но, тем не менее, зарубежные капиталисты, не считались ни с какими законодательствами. На Петровском заводе работали по 13 часов в сутки. Такой трудовой день позволял акционерам снизить расходы на рабочую силу до минимума, что соответственно повышало их прибыль. На заводе все чаще вспыхивали бунты и стачки. Рабочие требовали улучшения условий жизни, сокращения рабочего дня, повышения заработной платы. Выступления начали принимать массовый характер. В январе 1904 года состоялась забастовка. Но результатов она почти не дала: добились только постройки бани. 22 января 1905года более четырех тысяч металлургов прекратили работу, а через пять дней забастовали шахтеры Веровского и Софиевского рудников. На этот раз забастовка проходила организованно. Среди населения начали сбор денег и продуктов для бастующих. 24 января дирекция Петровского завода ответила, что готова удовлетворить часть требований, но рабочие не приняли этой подачки. Енакиевский бунт стал самым серьезным на Юге России. Возможно, потому что это был бунт енакиевцев. 5 февраля 1905 года екатеринославский губернатор писал министру внутренних дел: «…Упорнее всех забастовка рабочих Петровского завода Русско-Бельгийского общества, прекративших работу 22 января и не работающих по настоящее время. Эти рабочие настойчиво домогаются удовлетворения их требований… Ввиду обостренности положения на этом заводе мною командирован на место вице-губернатор». Вместе с вице-губернатором прибыли две пехотные роты 33-го Симферопольского полка. К ним присоединились казаки и жандармерия. Завод стал похож на военный лагерь. Повсюду мелькало «золото» эполет и пуговиц, сверкали синей сталью клинки, гремели выстрелы… Но енакиевцы не испугались. Не смогли сломать рабочих не солдаты, ни казаки, ни жандармы. Вице-губернатор признал всю сложность ситуации и в итоге - акционеры завода приняли все требования енакиевцев. Единственный завод на Юге России, на котором собственники выполнили все требования работников это петровский. Енакиевцы добились огромной победы. В феврале на заводе был установлен восьмичасовой рабочий день. Это был первый восьмичасовой рабочий день в истории русской черной металлургии. ( Впоследствии рабочий день вновь возрастет до 11-12 часов).  В 1913 году продукцию петровского завода забраковало Министерство путей сообщения. Качество рельс было низким из-за ошибок в технологии доменного производство, которым руководил немец Лязиус. В поиске нового начальника доменного цеха председатель правления завода Потье обращается к бывшему начальнику доменного цеха Юзовского завода Курако Михаилу Константиновичу. Курако дал согласие возглавить производство при условие: полная самостоятельность в подборе кадров для доменного цеха. Он предложил также реконструировать завод. Потье одобрил его проект, но разговор о реконструкции завода отложил до будущих времен. - Сначала приведите действующие печи в порядок – сказал он. Высший и средний персонал цеха, состоящий из мастеров – бельгийцев, был заменен русскими инженерами. Курако пригласил в Енакиево мастеров и рабочих с других заводов, где до этого работал сам. Сюда же начинают съежатся его ученики. Первым появился в доменном цехе Б.В.Толли, потом приехал из Юзовки И.П.Бардин. За ним – Г.Н.Николадзе, А.Н.Русаков, а немного позже – и М.В.Луговцев. «Мы решили – писал И.П.Бардин, - что нам на этом заводе представится возможность для очень интересной работы». Наладив качество продукции Курако приступил к реконструкции доменных печей и устройству надежного горна. На всех печах были заменены холодильники, затем была установлена специальная машина для забивки летки глиной, а еще через некоторое время Михаил Константинович добился применения скиповой загрузки печей. И это все при том, что еще в 1858 году на Старопетровском эксперементальном чугунолитейном заводе А.Мевиус установил первый в России прибор для подъема на колошник домны материалов. Но бельгийские предприниматели не видели смысла в облегчение труда доменщиков. В 1913 году в течении месяца была построена новая доменная печь обьемом около 180 кубических метров. После пуска этой печи выровнялось давление газа, все комплексы завода стали работать лучше. Михаил Курако организовал и возглавил рабочий кооператив для оказания помощи металлургам. Летом 1914 года разразилась первая мировая война. Она требовала все больше и больше металла.  Петровский завод начал обслуживать военное ведомство. При коксовых печах был установлен бензольный цех, которому надлежало поставлять продукцию для военных целей. Прокатывали металл для снарядов, изготавливали шрапнельные стаканы, отливали бомбы, выпускали колючую проволоку. Позже в 1915 году, задувается доменная печь №6 для выплавки специальных чугунов. Под руководством Курако на заводе построена и задута самая большая в Европе доменная печь. Акционеры Русско-бельгийского общества хорошо наживались на военных заказах. За один 1915 год они получили 16000000 рублей чистой прибыли. Владельцы завода богатели, а положение рабочих становилось все хуже. В 1915 году на заводе работало 14000 рабочих, а семейных квартир было 282, казарм для холостяков – всего лишь 20. Этот «жилой фонд» обеспечивал жильем рабочих на 10-15 процентов. Остальные строили себе землянки сами. Во время войны капитальные ремонты не производились, прекратился ввоз из-за границы нового оборудования и частей, возникли затруднения с поступлениями сырья и топлива, резко ухудшились условия труда. За один лишь 1915 год было зарегистрировано на заводе 72914 несчастных случаев. Для оказания медицинской помощи служила единственная больница на 185 коек. Война резко подняла цены на продукты, и реальная заработная плата рабочего совсем снизилась. Начались голод и болезни. Организованный Курако рабочий кооператив не мог принести особого улучшения ситуации. Рабочему можно было взять в кооперативе продукты в кредит. Начались массовые стачки работников предприятия. Но они были не организованны и не приносили ни каких изменений ситуации. Летом 1915 года состоялась четырехдневная забастовка на проволочном стане. Не раз бросали работу и рабочие других цехов – мартеновцы, литейщики… Не устраивали забастовок только доменщики, руководимые Курако. Петровские рабочие вновь выступили 16 апреля 1916 года. На этот раз инициатива принадлежала доменщикам. Накануне рабочие поставили в известность начальника своего цеха о предстоящей забастовке. Михаил Константинович Курако одобрил их намерения. Утром 16 апреля над заводом разнесся продолжительный гудок. Вслед за этим была выключина подача горячего воздуха к домнам. Все шесть доменных печей оказались закозленными. Замерли прокатные станы, угасли мартеновские печи. Ночью на завод были введены казачьи отряды. Собравшаяся утром перед заводскими воротами многотысячная толпа выдала хозяевам 22 пункта требований и вывод казаков с территории их предприятия. Казаки открыли огонь по рабочим, и толпа отхлынула. С помощь штрейкбрехеров забастовка была сломлена. Разделяя с петровцами горесть поражения Курако все же понимал, что «закозленные» печи необходимо оживить, иначе рабочие останутся без куска хлеба. И он ставит небывалый по тем временам рекорд – за двадцать дней расплавляет все 6 «козлов», после чего окончательно порывает с бельгийцами и уезжает из Енакиево, согретый лишь теплыми словами енакиевских доменщиков: «…С необыкновенной быстротой в течении одного года Вы перестроили четыре доменные печи, руководствуясь мыслью облегчить нам труд, помочь нам работать… Взрывы на печах и газопроводах, уборка канав, ремонт леток, смена фурм, расстройство хода печей – все невзгоды нашей прежней жизни, особенно изнурявшие, теперь совсем забыты. Земно кланяемся Вам, дорогой учитель. Печали и радости почти каждого из рабочих Вас интересовали не менее собственных… » Забастовки приняли массовый характер. Зачинщиков увольняли. Для стабилизации положения на завод прибыл лично военный министр Шуваев. Успокоить рабочих он не сумел. На завод опять ввели отряды казаков. Забастовки подавлялись оружием. Основные цеха начали действовать, но полностью предприятие не работало. За месяц до свершения Великой Октябрьской революции управляющий петровским заводом Потье бежал. Вместе с ним раздели трудности пути и все наличие заводской кассы главный бухгалтер Иванов и главный инженер Сахаров. После это за производство завода никто не отвечал до свершения Октябрьской революции. Русско-бельгийское металлургическое общество прекратило свое существование. Сразу после революции с завод была послана делегация в Петроград. Делегаты обратились в Совет Национальных Комисаров, за чем последовала национализация Петровского завода. Это был первый национализированный завод в Донбассе. История Енакиевского металлургического завода (1917-1941). Часть Первая.
| 
