Владимир Григорьевич Калиниченко
Не знаю: был то сон или виденье.
Пройдя сквозь стены,
он присел в тени,
привычного не нарушая
бденья.
А я вот оробел, что тут темнить.
Но он молчал.
Как отдыхал с дороги.
Я говорил себе:
"Не трусь, бодрей!"
Смотрели на меня,
темны и строги,
библейские глаза из-под бровей.
Подумалось:
«Ну вот, сорвало крышу...
А делать что?
Не знаю-хоть убей!»
Он вроде усмехнулся.
Я услышал: «Да,
слово-то -
и впрямь не воробей.,.
Не торопи,
оно ведь не созрело.
Всему положен срок свой и черед.
Наступит он,
тогда с терпенья древа –
что яблоко под утро упадет.
Не слово мучит,
а душа и зренье
должны проникнуть в сущность бытия,
тогда, как исповедь -
стихотворенье,
где ничего, лукавя, не таят...»
Сомкнулись веки,
Губы затвердели.
И он исчез...
Я спал или не спал?
...На вишне птицы ранние запели.
И стих мой будто кто-то дописал. Стихотворение из тетради 2011 года
| 
