Кравченко Анатолий

Людмиле  Зыкиной
  Высоко летят птицы сильные,
  под крылами их — в белой скатерти
  чудо чудное, диво дивное —
  поле родины, песня матери.

Мечта, как девочка, придет
  с руками розовыми, тоненькими,
  «Послушай, — скажет, — снег метет,
  как в мае ночью под антоновками».

О молодость!
  Отсвистели. Отплясали. Откричали.
  Отбалдели. Отгудели. Отошли...

Что за птица поет в этот час?
  Обезумела, что ли, пичуга!

  Детство мое, ты узнало меня?
  Взрослость опять обманула, должно быть.

  Забреду в горячую полынь —
  знойный полдень в травах скоротать.

  О память, память! Выведи меня
  на старый шлях, на Крымскую дорогу,
  там, затаив в душе своей тревогу,
  возы я встречу на исходе дня.

  Январи мои, рысаки мои,
  вновь проноситесь на заре
  по степи, за Большими Якимами,
  точно призраки - в серебре.

  «Со стихами плохо? Будет хуже!
  Это - страшно? Ничего, пройдет…

Художник старый умирал
  декабрьской ночью, вьюжной, длинной.

  Скоблишь под белой вишней столик -
  ловки движенья и легки.

  Буряточка-читиночка
  с чертиночкой в глазах,
  с искринкой-золотиночкой
  на белых соболях!

  Умирают деревья безмолвно,
  незаметно сгорает их жизнь -
  не от бурь, не от гроз, не от молний
  умирают, не падая вниз.

  Словно все обсыпано известкой, —
  так нещадно солнце землю жжет.

Брожу в степи, топчу чабрец засохший:
  ищу тропу, что к роднику ведет.

  Ночные улицы хранят следы рассвета.
  Дрожит сирень под каплями дождя.

Трудно птице, если птица не летает,
  грустно птице, если птица не поет.

Тропа уходила все выше и выше -
  туда, где вершины белела папаха.

  Все прозрачней сентябрьские дни,
  все покойней в душе и во взгляде.

  Что снится им, гнедым, в ночном,
  когда они одни под небом?

  Не ругайте его — он свое написал.
  Не вините - свое он исполнил,
  Пусть гудит, словно улей, военный вокзал,
  пусть летят эшелоны сквозь войны.

  Мели снега, шумела непогода.
  Мороз нас обжигал со всех сторон.

Люблю ли я тебя, моя земля?
  Да что, скажи, я без тебя бы значил!
  Ты есть - в тебе поэзия моя!

  Еще под снегом дремлют всходы,
  еще заря бредет с востока.

  Бесснежные февральские поля,
  накатанная серая дорога;

  Ночные ивы — в звездном свете,
  над каждой ивой по звезде.